Семья волшебников. Том 1
Шрифт:
Постоянно.
Почему мы не слышим?
А тебя это не касается, рыбоед.
Я вообще не люблю рыбу!
Лахджа попыталась абстрагироваться. В голове как будто вечный голосовой чат…
Фамиллиары ее мужа отлично умели говорить вслух. Но делали они это не всегда, потому что обмениваться мыслями они тоже умели отлично. И Лахджа далеко не сразу привыкла делить
Это даже хуже, чем переселиться из собственной квартирки в коммуналку. Но ничего не попишешь, теперь она так проведет очень много времени. Дегатти уже там думает, как бы это присовокупиться к ее бессмертию.
И ничего и не думаю, и ничего и не так.
Нет, Лахдже не было жалко. Попугай вот делится с ее мужем способностью полета, но сам от этого крылья не теряет. Она бы и демоническую силу предоставила Майно в полное распоряжение, просто… это не так легко, как может показаться.
Скверна… она немного мешает. Лахджа — демон, ее бессмертное начало замешано на Тьме. Поэтому с Майно она делится только малой частицей и через особый «фильтр». Иначе он спятит или сам начнет превращаться в какую-то гадость, низшего демона.
А я, Майно, могу быть замужем за великим волшебником, но уж не за каким-то мелким бесом. Это будет шаг вниз.
То есть дело только в этом.
Тебе и самому не понравится. Такие самопальные демоны... они в основном отвратительны. Снаружи и внутри.
Лахджа вызвала в памяти образ того несчастного паренька, которого ее бывший муж трансформировал в низшего демона. С его согласия, по его собственной просьбе… облагодетельствовал, можно сказать. И он вроде как даже остался доволен, но как же это гадко выглядело…
Ладно, я понял!
Дегатти и Лахджа обменялись пристальными взглядами. Между собой они чаще разговаривали вслух, чтобы не разучиться это делать и чтобы оставлять друг другу больше внутреннего пространства. Но о подобных вещах переговаривались мысленно, особенно когда рядом грела уши Астрид.
Кое о чем ей рановато знать.
— Мам!.. Маааааааам!.. — раздался вопль из детской.
— Что?! Что случилось?
— Юмпла еще не пришла?!
— Она ночью придет. Что ты орешь, будто тебя гоблины в котле варят?
— А сколько до ночи?
— Еще три часа.
— Это много?
— Это еще три часа. Три раза по часу. Три раза по… «Слову волшебства».
— Пнятна.
Минута молчания.
— Маааам, маааааааааам!
— Что?!
— Юмпла еще не пришла?!
Лахджа вышла в прихожую и демонстративно распахнула дверь.
— Нет, еще не… ой, здравствуйте!
Стоящий на пороге крупный, полный
— Вы, должно быть, моя невестка… с Добрым Днем.
— Ааа, дядя Жробис! — обрадовалась Лахджа. — Майно, к тебе дядя приехал!
Жробис и Майно Дегатти радостно обнялись. Лахджа впервые видела этого мужнина родственника и теперь с любопытством их сравнивала. Да, семейное сходство налицо, только Жробис раза в два шире, с редкими волосами и носом-картошкой.
Но если Майно однажды разожрется и начнет лысеть, будет точная копия… о Древнейший, только не это.
Лахджа уже знала, что дядя Жробис — адепт Арбораза и большой домосед. Свою усадьбу он покидает редко, поскольку адепты Арбораза за пределами своих владений практически не способны колдовать. Вот у себя дома он почти всесилен. А здесь… просто добродушный толстяк.
Неудивительно, что в Валестру он выбирается в лучшем случае раз в пару лет.
— Майно, дорогой мой племянник! — наконец разомкнул объятия дядя Жробис. — Поздравляю тебя с твоим великолепным достижением… приобретением... женитьбой!..
Лахджа, которая за сегодня уже наслушалась этой кирни, закатила глаза за его спиной.
— Сделать своим фамиллиаром высшего демона!.. — воскликнул Жробис, похлопывая племянника по плечу. — Ох!.. да я даже и не слышал ранее о таком! Не знаю, правда, как на это отреагировал бы Гурим, учитывая прочее… ну ты сам понимаешь. Но все равно!.. Я думаю, это заслуживает второй степени, ты так не считаешь? Сейчас у нас двадцать третий год… утром начнется двадцать четвертый… у тебя еще четыре года, чтобы дописать монографию… ты ведь ее пишешь?.. сразу пришли мне на рецензию, как только закончишь!..
— Я еще не начал, — отвел взгляд Майно.
— Ты разочаровываешь меня, племянник. Мог бы и начать. Что ты делал эти два года?
— Жил!
— Ох… ну… да, ты ж женился, — наконец повернулся к Лахдже дядя Жробис. — Да… пожалуй. Я тебя понимаю. Дело молодое, шуры-муры, сюси-пуси…
Лахджа принюхалась. Похоже, по дороге дядя уже где-то поддал. Но смотрел он на нее добродушно и с искренней симпатией.
— Ну что же, пройдемте к столу! — потер он руки, снимая тяжелую беличью шубу.
Лахджа только теперь обратила на нее внимание и вытаращила глаза. Нет, на Земле в Рождество это было бы уместно, особенно в северных странах. Но Добрый День отмечается летом… на границе лета и осени, но все равно обычно очень тепло.
— Дядя… — удивился и Майно. — А… тебе это подарили, что ли?
— Нет, мой дорогой племянник, — немного снисходительно сказал дядя, идя на запах жаркого. — Не ты один способен на незаурядные достижения. Моя грамадевата, мое жертвенное древо, служит домом для сотен белок. Целые поколения живут и умирают в кроне грамадеваты Дегатти.