Семья Зитаров. Том 1
Шрифт:
А пусть… Он из рода Зитаров — росток сочного, крепкого дерева. Почему ему нельзя? Зитары никогда не останавливались на распутье. Их не поймаешь в силки, они сами охотники.
— Пойдем, Лилия…
5
К началу выпускных экзаменов занятия в остальных классах уже окончились и воспитанники разъехались. Из Риги прибыли важные господа, судовладельцы и представители старшего поколения капитанов. Приехали и родственники экзаменующихся — отцы, братья, — приведя этим в еще большее смятение и без того взволнованных юношей. Капитан Зитар, опять находившийся эту зиму дома, поступил более
После сильного возбуждения Ингуса охватило глубокое спокойствие. «Будь что будет! — думал он, отправляясь на испытания. — В конце концов, это не вопрос жизни. В худшем случае останусь еще на одну зиму в училище».
Хладнокровнее всех относился к предстоящим экзаменам Волдис Гандрис. Происходило ли это от большой самоуверенности или от полнейшего равнодушия к исходу экзаменов, но его поведение было настолько беспечным, что товарищи сочли нужным предостеречь его. Ночью перед последним экзаменом он отправился за шесть верст от местечка на какой-то хутор праздновать именины. Там было наварено пиво и приглашено много девушек из соседних хуторов. Волдис танцевал до рассвета. Утром ему кто-то напомнил об экзамене. Он умылся холодной водой и на лошади вернулся обратно. Слегка покрасневшие глаза говорили о бессонной ночи, но и у остальных глаза были не лучше. Все решили, что это от усиленных занятий.
— Ну, как твое самочувствие? — спрашивали друг друга парни, потягивая папиросу за папиросой. У многих было такое ощущение, как перед операцией. Может быть, все обойдется благополучно, а может…
Наконец, все миновало. Волдис Гандрис окончил мореходное училище с золотой медалью. Ему сразу же предложили остаться преподавателем в училище. Это было очень лестное предложение, но веселый сын пастуха не пожелал сделаться сухопутной крысой и отказался. Молодой капитан, окончивший мореходное училище с золотой медалью, мог рассчитывать на любое место. Доказательством тому служило поспешное предложение судовладельца — одного из членов экзаменационной комиссии; он пригласил Волдиса штурманом на большой пароход. На сей раз Волдис не отказался.
Неплохо обстояло дело и у Ингуса. Он, правда, не получил медали, но окончил училище по первому разряду — в свое время старый Зитар не мог этим похвастаться.
Все провалившиеся на экзаменах уложили вещи и незаметно разъехались. Счастливцы — молодые капитаны — устроили на последние деньги складчину и отпраздновали прощальный вечер. Это была, пожалуй, самая шумная и буйная вечеринка из всех проведенных за время учения «сыгровок» и кутежей. Друзья собрались в квартире одного товарища и предались бесшабашному мальчишескому ликованию, хотя это совсем не подходило к их новому общественному положению. Тихая улица местечка содрогалась от удалых песен моряков, юноши танцевали на террасе с подругами школьных лет. Почти у каждого имелась своя дама сердца. Сегодня они все собрались сюда разделить радость друзей и с честью проводить их в новую жизнь. На улице у дома толпились любопытные. Мальчишки, сидя на заборе, ожидали, когда кто-нибудь из бывших учеников мореходного училища бросит им старые пуговицы с якорем. Матери, дочери которых удостоились счастья участвовать в торжестве, издали наблюдали, как веселятся на террасе их любимицы. Соседки, обойденные приглашением, собирались в кучки и злословили:
— Даже нечего думать, что возьмет. Так, пожил; а теперь уедет неизвестно куда. И где только у этих девушек ум?..
—
— Пожалуй, там что-нибудь выйдет. Говорят, они уже обручились. Мне Кюрзениете говорила.
— Уже так далеко зашло? Впрочем, она последнее время так вешалась ему на шею, что просто срам!
— Так он и взял ее! Ха-ха-ха! Неужели лучшей не найдет!
— Но они уже обручились.
— Это все равно, что у цыгана под кустом.
— Кто их знает! Лилии-то, наверно, он очень нравится. Такой интересный молодой человек, отец, говорят, владелец нескольких судов.
— Я еще помню его отца, он учился здесь же. Ну и весельчак был!..
И тут всплыло забытое прошлое. Сыновей сравнивали с отцами, дочерей с матерями, и слышались скептические возгласы умудренных жизнью кумушек:
— Ничего там не получится.
Вдруг раздался отвратительный вой. Вероятно, в саду опять разодрались коты. Сплетницы оборвали болтовню, испуганно отплевываясь. А источник их испуга Волдис Гандрис подошел к калитке и в последний раз продемонстрировал свое умение, открыв жителям местечка секрет кошачьих концертов. Теперь всем стало ясно, кто пугал их темными зимними вечерами.
— Вот ведь безобразник! Разве не следовало его как следует выпороть!
После этого, к великому восторгу мальчишек, Волдис — молодой штурман с золотой медалью — вскочил на забор и прошелся по нему на руках; повеселив таким образом публику, он легко вскочил на ноги, одним прыжком добрался до балкона и с кошачьей ловкостью взобрался на него. Оттуда он произнес речь в честь гостей, стоящих за забором.
Праздник продолжался всю ночь. Волдис Гандрис, поймав где-то на улице урядника Треймана, притащил его с собой, несмотря на энергичное сопротивление. Перед расставанием следовало помириться, забыть старые обиды. Как выяснилось, Трейман совсем уж не так был зол на них. Словом, кто старое помянет — тому глаз вон! Выпей, Трейман, и забудь прежние раздоры, но, смотри, новых учеников держи в ежовых рукавицах!
Как всегда после бурно проведенной ночи, к утру всех свалила усталость. Почти все бутылки были осушены до дна. Кое-кто, раскачиваясь в полудремоте, силился петь:
А русский трехмачтовик шел…
Но никто не подтягивал ему, и певец умолкал.
В утренних сумерках у калиток стояли утомленные парочки. Лица девушек выражали печаль.
— В далеких краях будешь обо мне думать?
— Конечно, буду.
Тяжелый вздох, затем горестный шепот:
— Ты только говоришь так. Полюбишь другую и забудешь меня…
— Этого никогда не будет, раз я дал слово.
Продолжительная пауза, потом более бодро:
— А когда мы поженимся?
— Когда заработаю деньги.
Старая песня, ставшая традицией в этом приморском местечке. То, что говорилось у одной калитки, с небольшими изменениями повторялось у другой; то, о чем двадцать пять лет назад говорил Зитар какой-нибудь Матильде, теперь повторяет Лилии его сын.
На следующий день молодые моряки уехали. Некоторые из них навсегда отправились в далекие страны, кое-кто, распрощавшись с морской жизнью, стал лоцманом или таможенным чиновником. Но большинство выпускников ожидали суровые морские будни. Вначале они еще присылали подругам письма из далекого чужеземного порта, потом переписка обрывалась, и девушкам приходилось искать новых поклонников или выходить замуж за отвергнутых в свое время местных парней. И спустя годы при воспоминании о капитане какого-либо судна у них вырывался счастливый вздох, и они показывали фотографию молодцеватого ученика мореходного училища: