Семья Зитаров. Том 2
Шрифт:
— Кто там? — послышался голос отца.
Эрнест опять соскочил с лошади и, ведя ее в поводу, вошел во двор.
— Не бойтесь, это я.
— Эрнест вернулся! — радостная весть тотчас подняла на ноги всю семью. Вскоре его окружили домочадцы.
— Куда мне поставить на ночь лошадь? — спросил он у отца. — Отпустить на волю пастись пока нельзя — она может убежать. Не правда ли, стоящая скотинка?
Да, он был прав — другой такой кобылы не найти во всем селе.
— Где ты ее купил? — спросил старый Зитар, осматривая стройное животное.
— У калмыцкого князя, — ответил Эрнест. — Заплатил почти фунт золота — все, что осталось в мешке, после того как за Уксунаем меня обчистили разбойники.
Эрнест грустно вздохнул и долго не хотел говорить об этом неприятном происшествии. Только позже, подкрепившись
— Удивительно, как они еще не нашли это золото, а то мне пришлось бы пешком идти всю дорогу. Вот все, что осталось от моего богатства.
Эрнест показал маленькую щепотку золотых песчинок.
— Это мусор, сметки, оставшиеся на дне мешка, — пояснил он. — А у меня были такие куски, как сахар.
Рассказав о своих успехах в горах, Эрнест наконец упомянул и о встрече с Карлом.
— Он спутался с русскими, и они грабят деревни. За его голову обещана тысяча рублей, но никто их не получит: он награбит сколько сможет, потом скроется в Монголию. Просил передать всем привет и сказать, чтобы домой не ждали.
Не заботясь о том, как встревожило это известие домашних, Эрнест лег спать.
Утром, когда все позавтракали, капитан Зитар отозвал Эрнеста в сторону и спросил, что он будет делать с кобылой.
— Разве нам не нужна вторая лошадь? — удивился Эрнест.
— Но ведь она не ходила ни в плуге, ни в упряжи, — сказал капитан. — Мы не настолько богаты, чтобы держать верховую лошадь.
— Можно обучить ее. Она ведь еще молодая.
— Сколько ей лет?
— Я точно не знаю. Не спросил у калмыка. Надо посмотреть зубы.
— Зачем смотреть зубы? Лучше всего об этом можно узнать из паспорта лошади.
— Верно. Но я в него не посмотрел, когда покупал.
— Покажи паспорт лошади, — потребовал капитан, не спуская пристального взгляда с сына.
— Хорошо, я потом его поищу.
— Почему потом? Лучше поищи теперь же.
— Я не помню, куда его положил.
— Эрнест!.. Не валяй дурака. Давай сюда паспорт кобылы или позаботься, чтобы ее здесь не было. Я не желаю иметь неприятностей.
— Разбойники, наверно, отобрали у меня паспорт.
— А лошадь оставили? — презрительно усмехнулся капитан. — Когда же ты купил кобылу — до или после ограбления?
Эрнест только теперь сообразил, что сам себе противоречит.
— Тогда мне придется ехать обратно в Уксунай и взять новый паспорт, — сказал он. — А разве здесь, на месте, нельзя выписать? Что, если поговорить с Бренгулисом?
— Эрнест! — в голосе капитана послышались металлические ноты.
— Ну, нет так нет. Я сам это улажу.
В тот же день Эрнест опять уехал из дому. Но не в Уксунай. Перед отъездом он закоптил в дыму горящей бересты медный пятак и сделал на бумаге оттиск царского герба, затем по виденному образцу сделал паспорт на кобылу, подписав его вымышленной фамилией волостного старшины. Документ был готов — правда, сомнительный, если бы его показать сведущему человеку, но достаточно убедительный для безграмотного, которому важнее всего печать.
Несколькими днями позже, удачно продав кобылу в отдаленной степной деревне, Эрнест пешком пришел домой. Теперь у него в кармане лежала объемистая пачка денег.
— Если уж нам не нужны две лошади, я продал свою, — пояснил он отцу. — Вот деньги.
Но отец отказался взять деньги. Эрнест особенно и не настаивал. Нет так нет, самому пригодятся. Он побрился, по возможности приоделся и отправился на хутор Бренгулиса к Сармите. Рассказал ей про Карла, как тот живет грабежами и думает о Монголии. Привет Карла он Сармите не передал, зато наврал, что у него там в банде две женщины и он с ними живет попеременно.
— Сармит, почему мы не можем стать друзьями?
Нет, и здесь у него ничего не вышло. Эта девчонка оказалась настолько бессовестной, что обозвала его лжецом и не пожелала разговаривать с ним. Эрнест опять спрятал деньги в карман и вернулся в лес, размышляя о том, насколько ограниченны некоторые люди. Почему все-таки он не имел успеха
По дороге он вспомнил, что вблизи гари в землянке живет не старая еще вдова Зариене — та самая, у которой изредка гостил Бренгулис. Она очень нуждалась, муж ее погиб на войне, а вдвоем с дочерью-подростком она не могла посадить много картофеля. Эта женщина оценит его деньги.
Эрнест отправился к ней и не ошибся. В дальнейшем он частенько посещал землянку Зариене. Наряду с гордецами и глупцами иногда попадались приветливые и разумные люди.
В конце июля, после сенокоса, в поселок Бренгули приехал мичман военного флота, латыш Жагар. Он был эмиссаром «Латышского национального совета» [6] и объезжал латышские колонии. По поручению «Национального совета» он приглашал мужчин и юношей — латышей вступать в Имантский и Троицкий полки, которые формировали, чтобы потом морем отправить их в Латвию [7] . Из села Бренгули записались только двое молодых парней. Вначале и Эрнест хотел вступить в эти полки, но потом разнеслись слухи, что осенью беженцев повезут через Владивосток домой, и он немедленно отказался от этого намерения. В Латвии еще шла война, и кто знает, долго ли будут продолжаться бои. Зачем лезть в опасность, можно уехать домой и без этого. Если он сумел так ловко избежать мобилизации во время войны, зачем подвергать опасности свою драгоценную жизнь сейчас?
6
«Латышский национальный совет». — Имеется в виду так наз. Центральное бюро Латышского национального совета Сибири и Урала (ЦБЛНССУ), созданное в марте 1919 г. в Иркутске на съезде представителей контрреволюционных латышских организаций с занятой колчаковскими войсками территории в результате слияния действовавшего с середины 1918 г. на Дальнем Востоке латышского Центрального бюро с учрежденным в октябре 1918 г. в Омске Сибирским латышским национальным советом. ЦБЛНССУ, действуя под непосредственным покровительством французского генерала Жанена — высшего военного представителя стран Антанты при штабе Колчака — и пользуясь финансовой поддержкой Франции, пыталось сформировать собственные воинские части в целях отправки их затем в Латвию для борьбы с революционным движением латышского народа.
7
…Имантский и Троицкий полки, которые формировали, чтобы потом морем отправить их в Латвию. — В годы первой мировой войны сотни тысяч латышей были эвакуированы в глубинные районы России вплоть до Сибири и Дальнего Востока. Кроме того, в этих районах начиная с середины XIX в. жило значительное количество латышей, которые переселились сюда, чтобы избавиться от гнета прибалтийско-немецких баронов. Главари латышских контрреволюционных организаций на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке (все эти территории находились тогда в руках колчаковцев), рассчитывая использовать этих людей в своих корыстных целях, в конце 1918 г. приступили, пользуясь финансовой поддержкой стран Антанты (главным образом Франции), к сколачиванию своих воинских частей, намереваясь на судах этих стран доставить их затем в Латвию с тем, чтобы они там приняли участие в борьбе за создание буржуазного Латвийского государства. Так наз. Троицкий полк (он же Латвийский стрелковый полк) формировался начиная с октября 1918 г. в Троицке (Оренбургская губерния), причем он практически входил в состав войск белочехов, вместе с которыми принимал участие в военных действиях против Красной Армии. Пройдя вместе с бегущими разгромленными частями Колчака через всю Сибирь (при этом многие стрелки полка перешли на сторону Красной Армии), он весной 1920 г. перебрался в Маньчжурию и затем из Владивостока на английском пароходе был доставлен в Латвию. Имантский полк был создан в ноябре 1918 г. во Владивостоке и использовался там затем для несения гарнизонной и караульной службы. Часть его стрелков при этом также перешла к красным партизанам. В течение 1920 г. Имантский полк на нескольких английских пароходах был перевезен в Латвию.