Сэмюэл Джонсон и врата ада
Шрифт:
Теперь же, сидя за своим столом, он смотрел на загадочные команды, записанные символами, которые казались одновременно и современными, и очень древними, и размышлял: «Неужели это то самое доказательство, которое я искал? Послание из другой вселенной, другого измерения? А если да, то что оно означает?»
Возможно, некоторые из вас знают, кто такой Альберт Эйнштейн. Для тех же, кто не знает, вот его портрет:
Эйнштейн был очень знаменитым ученым, из тех, чье имя могут назвать даже люди, знать не знающие про науку. Больше всего он прославился своей общей теорией относительности, гласящей, что масса — это разновидность энергии и что e = mc2 (или, иными словами, энергия — это масса, помноженная на скорость света в квадрате), но еще у него было
15
Как можно понять по этой фотографии, Эйнштейн относился к себе не слишком серьезно — во всяком случае, временами. В общем и целом это хорошая идея — держаться подальше от людей, которые относятся к себе чересчур серьезно. Мы все и так слишком серьезны, а людям, которые относятся чересчур серьезно к себе, не хватает серьезности, чтобы воспринимать всерьез других. Вместо этого они смотрят на окружающих свысока и втайне радуются, когда у других что-нибудь идет наперекосяк, потому что это, с точки зрения чересчур серьезных типов, доказывает, что они были правы, с самого начала не принимая никого всерьез. (Прим. авт.)
Именно Эйнштейн предсказал существование черных дыр (одна из них находится в середине нашего Млечного Пути, но ее загораживают облака пыли, а то ее каждую ночь можно было бы наблюдать в виде огненного шара в созвездии Стрельца), но, как оказалось, к Эйнштейновым черным дырам прилагается одна проблема. В самом их центре наличествует сингулярность (опять это слово), точка, в которой время подходит к концу и все известные законы физики перестают действовать.
Невозможно создать закон, который будет нарушать все остальные законы. Наука просто не работает так.
Эйнштейна это не обрадовало. Он любил, чтобы все работало в соответствии с законами. На самом деле суть всей его научной деятельности заключалась в стремлении доказать, что известной Вселенной правят определенные законы, и ему не нравилось, что всякие сингулярности лезут под руку и нарушают порядок.
Потому, подобно всякому хорошему ученому, Эйнштейн вновь принялся за работу и попытался доказать, что сингулярностей не существует или что если они все же существуют, то играют по правилам. Похимичив немного с результатами, он пришел к выводу, что сингулярности могут быть мостиками между различными измерениями. Это решило проблему сингулярностей — в той мере, в какой она заботила Эйнштейна, — но никто на самом деле не верил, что этот мостик, известный как мост Эйнштейна-Розена, и вправду можно использовать для путешествия между мирами. Ведь если он и существует, он должен быть очень нестабилен. Все равно что построить мост из жевательной резинки и кусочков шоколада над очень длинным ущельем, а потом предполагать, что кому-нибудь на тяжелом грузовике захочется проехать по нему. Кроме того, этот мост может оказаться очень маленьким — десять в минус тридцать четвертой степени метров, то есть настолько маленьким, что его как бы почти и нет, — и существовать при этом лишь мгновение, так что переправляться через него на грузовике (космическом, ясное дело) будет делом трудным и, честно признаться, неминуемо приведет к смерти.
Математики также рассчитали вероятность существования в центре черных дыр так называемых множественно соединенных пространств, или «червоточин» — упрощенно говоря, туннелей между вселенными. [16]
В 1963 году один математик из Новой Зеландии, Рой Керр, предположил, что черная дыра, начав вращаться, превратится в устойчивое кольцо нейтронов, потому что центробежная сила будет уравновешена направленной внутрь силой гравитации. Черная дыра не схлопнется и не задавит вас насмерть, но это будет путешествие в один конец, поскольку гравитация не даст вам вернуться тем путем, которым вы пришли.
16
В книге Льюиса Кэрролла «Алиса в Зазеркалье» зеркало подействовало как тот самый туннель. Кэрролл, которого на самом деле звали Чарльз Доджсон, был математиком и знал теорию «червоточин».
Ему нравилось вставлять в свои лекции по математике головоломки. Вот известный пример: одна чашка содержит 50 ложек бренди, а другая — 50 ложек воды. Ложку бренди взяли из первой чашки и добавили во вторую. Затем ложку этой смеси отчерпнули из второй чашки и вылили в первую. Сколько теперь бренди во второй чашке — больше или меньше, чем воды в первой чашке? Если вам хочется узнать ответ — а я вас предупреждаю, что от попыток найти его голова заболит вернее, чем если бы вы выпили весь этот бренди, — то он в конце главы… (Прим. авт.)
И тем не менее этот спор был очередной стадией широкой дискуссии о «червоточинах», черных дырах и параллельных измерениях, где законы физики
Теперь же профессор Хилберт размышлял, не могло ли так случиться, что кто-то из другой вселенной нашел путь наружу — через дыру или мост, пока невообразимый для нашей науки, — и попытался установить контакт? Если это и вправду так и если мост до сих пор существует, то должно быть открыто одно окно в том мире и другое окно — в нашем.
Вслед за этим вставал другой вопрос: где это окно и что именно из него выйдет?
В подвале дома № 666 по Кроули-роуд четверо стояли и внимательно смотрели на то место, где совсем недавно находился вращающийся голубой круг. Миссис Абернати вернулась после визита к дому Сэмюэла Джонсона и обнаружила, что три ее компаньона пребывают в состоянии стресса.
— Портал закрылся, — произнес мистер Рэнфилд, внешностью и голосом теперь несколько отличающийся от себя прежнего.
Слова исходили из его горла хриплыми щелчками, а кожа приобрела морщинистый, нездоровый вид, словно у гниющего яблока. Перемены в его внешности начались почти сразу же с исчезновением голубого света; подобным же образом изменились и миссис Рэнфилд, и мистер Абернати. Только миссис Абернати выглядела прежней.
— Должно быть, они остановили коллайдер, — произнесла миссис Абернати со странной интонацией, которую она постаралась скрыть от Рэнфилдов, — как и предсказывал Великий. Но теперь мы знаем, что путешествие между нашими мирами возможно. В эту самую минуту наш господин собирает войско, и когда все будет готово, портал откроется снова, он вступит в этот мир и объявит его своим.
— Но мы слабеем! — пожаловалась миссис Рэнфилд.
Ее дыхание сделалось зловонным, как будто у нее внутри что-то гнило.
— Вы слабеете, — отозвалась миссис Абернати, сделав упор на слове «вы». — Вы здесь лишь затем, чтобы служить мне. Ваша энергия будет питать меня, а когда портал откроется снова, вы восстановитесь.
Это было не совсем правдой. Миссис Абернати занимала более высокое положение в иерархии демонов, чем трое ее компаньонов: она была старше, умнее и могущественнее, чем они и помыслить могли. Портал не закрылся — во всяком случае, не до конца. Воля и сила миссис Абернати сохранили щелочку. И тем не менее она намеревалась тянуть из остальных столько энергии, сколько ей потребуется, и пользоваться порталом только при необходимости. Это ей предстоит исследовать новый мир в канун явления господина, и нужно пока что слиться с окружающим пространством, не привлекая к себе внимания. Пробыв столь долго во тьме, она теперь желала вкусить кое-чего в этом мире, прежде чем он превратится в огонь и пепел. [17]
17
Ладно, а теперь давайте вернемся к той задачке Кэрролла, про воду и бренди. С точки зрения математики ответ таков: бренди в воде столько же, сколько и воды в бренди, так что обе смеси одинаковы. Но — на этом месте может заболеть голова — когда равные количества воды и спиртного смешиваются, их сумма оказывается более компактной, чем части по отдельности, потому что молекулы бренди проникают в пространство между молекулами воды, а вода проникает в пространство между молекулами бренди, примерно так, как два кусочка пазла входят друг в друга и после этого занимают меньше места, чем если просто положить их рядом. Иными словами, смесь становится более концентрированной, так что если вы добавите в пятьдесят ложек воды пятьдесят ложек бренди, на самом деле вы получите не сто ложек смеси, а меньше. Добавив ложку бренди в пятьдесят ложек воды, вы получаете меньше пятидесяти одной ложки смеси, потому что, как мы уже говорили раньше, она более концентрированная. Если вы отчерпнете ложку этой смеси, в чашке останется меньше пятидесяти ложек. Затем, если вы добавите эту ложку концентрированной смеси в чашку с бренди, это будет означать, что в чашке с бренди бренди больше, чем в чашке с водой — воды. В общем, я вас предупреждал… (Прим. авт.)
Глава восьмая,
в которой Сэмюэл узнает, насколько мало его маму волнует тот факт, что кто-то пытается отворить врата ада
Сэмюэл проснулся в начале девятого от звона посуды на кухне. Он быстро оделся и спустился вниз. Босвелл уже сидел у стола, ожидая, не перепадет ли ему кусочек. Он взглянул на Сэмюэла, приветственно махнул хвостом, а потом перевел напряженный взгляд на миссис Джонсон и остатки яичницы с беконом на ее тарелке.
— Ма, — начал было Сэмюэл, но его тут же прервали.
— Стефани сказала, что ты вчера пришел с опозданием.
— Да, я знаю, извини, мама, но…
— Никаких «но»! Ты же знаешь, что я терпеть не могу, когда ты где-то ходишь один вечером.
— Но…
— Ты что, меня не слышал? Я сказала, никаких «но»! А теперь садись и ешь овсянку.
Сэмюэлу очень хотелось знать, дадут ли ему хоть когда-нибудь закончить фразу. Сперва Стефани, теперь вот мама… Если так пойдет и дальше, он будет вынужден общаться исключительно на языке знаков или писать записки, словно в одиночном заключении.