Сен-Симон
Шрифт:
Но гибель секты все-таки наступила не сразу. Пока Анфантен отбывал тюремное заключение, его ученики развернули в провинциях лихорадочную агитацию. Одни из них, более трезво настроенные, уезжали в промышленные центры, поступали в мастерские и вели пропаганду среди рабочих и мелкой буржуазии. Другие, охваченные мистическим экстазом, отправились вместе с Барро на юг Франции, а оттуда — в Константинополь, чтобы разыскать там супругу для «отца», — ту «мать», которая, воссев на пустующем супружеском кресле и дополнив собою мессию, должна была принести освобождение человечеству. Люди в голубых фраках и красных беретах возбуждали интерес, иногда сочувствие, но их проповедь не давала длительных результатов, и «верующие» уходили так же быстро, как приходили. Из всех этих
После выхода из тюрьмы Анфантен решил немедленно приняться за какое-нибудь крупное предприятие, которое дало бы возможность ему и его ученикам испробовать силы на практической работе и таким образом воочию доказать миру творческую мощь сенсимонизма. Наиболее подходящим для этого начинанием представлялось прорытие Суэцкого канала, — недаром ведь о нем так много говорил покойный учитель. С помощью верных учеников, немедленно откликнувшихся на его зов, снаряжается экспедиция, в которую входит довольно много инженеров — по большей части воспитанников Политехнической школы — и рабочих, сочувствующих сен-симонистским идеям. В конце 1833 года экспедиция выехала в Египет.
Переговоры с египетским правительством привели не совсем к тому, чего хотелось Анфантену: вместо Суэцкого канала правительство предложило приезжим строить ирригационные плотины на Ниле. Но Анфантен согласился и на это, и вскоре под его верховным руководством начались работы. Это была поистине нелегкая задача: европейцы, не привыкшие к тропическому климату, страдали от жары, заболевали лихорадкой, умирали десятками, но все-таки не сдавались. Работы продолжались четыре года. Наконец вспыхнула эпидемия холеры, сразу вырвавшая из рядов экспедиции наиболее деятельных и полезных ее членов. Сен-симонисты дрогнули и начали массами уезжать на родину. Не выдержал и Анфантен, и в 1837 году затея, начавшаяся с таким энтузиазмом, потерпела окончательное крушение. Анфантен, истративший на этот проект последние средства, вернулся во Францию нищим и долгое время существовал на субсидии учеников. Наконец ему удалось пристроиться к железнодорожному предпринимательству. Он стал директором одной из крупных железнодорожных линий и последние годы жизни провел в довольно хорошей материальной обстановке. Литературной деятельности он не бросил. Из его сочинений последнего периода следует отметить книги: «Наука о человеке» (1858) и «Вечная жизнь», в которых повторялись основные мысли его учения. Книги эти прошли почти незамеченными. 31 августа 1864 года он умер.
Сен-симонистское движение не привело к образованию массовой партии, но огромное значение его для рабочего движения несомненно. Исторический смысл сенсимонизма не в тех планах, которые он создавал, а в тех вопросах, которые он ставил на очередь. С ним тесно связаны учения французских социалистов сороковых годов, начиная с Пьера Леру и кончая Прудоном, да и для научного мировоззрения Маркса и Энгельса он не прошел бесследно. И может быть даже мистические причуды и сентиментальные представления Анфантена и его последователей принесли некоторую долю пользы, ибо они поражали воображение современников и привлекали внимание к вопросам, бесконечно более важным, чем внешняя мишура сен-симонистской «церкви».
Сен-Симон и марксизм
Что Маркс и Энгельс уже в самом начале своей литературно-общественной деятельности изучали Сен-Симона и прекрасно знали его сочинения, — не подлежит сомнению. Это видно хотя бы из статьи Маркса о биографии Сен-Симона, написанной Карлом Грюном и вышедшей в свет в первой половине 40-х годов. Детальные указания на допущенные биографом фактические неточности и острый анализ идеологических искажений сен-симоновской системы ясно свидетельствуют о том, что Маркс уже и в те годы был близко знаком не только с теориями самого Сен-Симона, но и с историей идейного развития его учеников. Тем не менее и Маркс, и Энгельс говорят о Сен-Симоне мало, — несравненно меньше, чем о Фурье и Оуэне.
В статье «Прогресс
В «Коммунистическом манифесте» Сен-Симон не выделяется из прочих утопистов. «Коммунистический манифест» не отрицает важности той предварительной работы, которую проделали Сен-Симон, Фурье и Оуэн. «В этих социалистических и коммунистических произведениях заключаются также и критические элементы. Они затрагивают все основания существующего общества. Они поэтому доставили драгоценный материал для просвещения рабочих». В то же время, в отличие от основателей утопических систем, признаваемых «революционерами», «Манифест» характеризует их последователей, как «реакционные секты». После этого, вплоть до появления «Анти-Дюринга», Маркс и Энгельс нигде не упоминают о Сен-Симоне и как будто совсем забывают о нем.
Причина такого сдержанного отношения вполне ясна. В средине, и даже в конце сороковых годов сен-симонистская школа еще не совсем сошла со сцены и продолжала оказывать влияние если не на массы, то на отдельных писателей, занимавшихся социальными вопросами (Пьер Леру, Прудон, Луи Блан во Франции, Лоренц Штейн и Родбертус в Германии), и на передовые группы революционно настроенных рабочих. А влияние это несомненно было реакционно, ибо последыши сенсимонизма призывали к классовому миру и теоретическое изучение социальных противоречий подменяли туманными мистическими исканиями. Естественно, что Маркс и Энгельс должны были бороться с этим направлением и не могли особенно выдвигать на первый план положительные стороны сен-симоновской системы.
В семидесятых годах XIX столетия положение было иное. Марксизм, как научное мировоззрение, окончательно сложился, сложилась и боевая классовая партия пролетариата, и сен-симонистская мистика, принадлежавшая истории, была уже не опасна. Сен-Симону можно было воздать должное, не рискуя лить воду на мельницу реакции. Утопическая сторона его теорий, опровергнутая всем ходом общественной жизни, была забыта, и тем рельефнее выступали его заслуги в области теоретической мысли. В «Анти-Дюринге» Энгельс отзывается о Сен-Симоне с величайшим уважением. «Гегель, наряду с Сен-Симоном, был самым всеобъемлющим умом своего времени». («Анти-Дюринг», т. XIV, стр. 24). «У Сен-Симона мы находим величайшую широту взглядов, позволившую ему высказать в зародыше почти все позднейшие социалистические идеи» («Развитие социализма от утопии к науке», т. XV, стр. 514). «В 1816 году Сен-Симон заявляет, что политика есть наука о производстве, и заранее предсказывает ее полнейшее поглощение экономикой. Если понятие о происхождении политических учреждений видно лишь в зародыше, зато совершенно ясно выражена та мысль, что политическая власть над людьми должна превратиться в управление вещами, в заведывание процессом производства, т. е. прийти к упразднению государства, о котором так много шумели за последнее время» («Анти-Дюринг», т. XIV, стр. 262–263).
В предисловии к книге «Крестьянская война в Германии» заслуги великих утопистов подчеркнуты еще сильнее. «Немецкий теоретический социализм никогда не забудет, что он стоит на плечах Сен-Симона, Фурье и Оуэна, — трех людей, которые при всем утопизме своих учений принадлежали к величайшим умам всех времен и которые гениально предвосхитили бесчисленное множество положений, правильность которых мы теперь доказали теоретически» (Предисловие к «Крестьянской войне в Германии», т. XV, стр. 142).