Сен-Жермен
Шрифт:
Граф их не слышал. Он сидел неподвижно, закрыв глаза, дышал ровно и едва слышно в наступившей в карете тишине. А тишина стояла глубокая, карета встала. Жак наверху замер, Массена и Жанна боялись шевельнуться. Неожиданно граф встрепенулся и спросил у бывшего сержанта.
– Сколько времени потребуется конным полицейским достичь границы? Если на хорошей, размашистой рыси...
– Из Варенна?
– спросил Андре.
– Да.
– Если лошади свежие, сильные, около двух часов.
– Лошади свежие, сильные. Поступим так, Андре. Жак на вашей кобыле пусть
– Послушайте, - предложил Жак, - может, сменим отну лошадку на отдохнуфшую и поскачем тальше. Через некоторое время опять сменим. На это не уйтет много минут.
– Но в этом случае, - предупредил Массена, - мы сразу привлечем внимание патрулей, выставленных в Лонгви. Я бы, например, сразу смекнул, что господа куда-то очень спешат.
Граф кивнул.
– Это верно. Давай-ка, дружок, отправляйся на почту, там закажешь лошадей. Потом вернешься и расскажешь, что творится в городе.
– Как знаете, ваша светлость, - пробурчал кучер и направился на задки, где была привязана кобыла, на которой скакал Массена.
– Эй, приятель, захвати с собой пистолет, - предложил ему Массена. Только спрячь подальше и смотри, чтобы пуля не выкатилась.
– Как-нибуть управлюсь.
В городе было спокойно. Возле почтовой станции в трактире гуляло с пяток драгун, все они уже были в хорошем подпитии. На станции нашлись свободные лошади, которых Шамсолла тут же записал за господином кавалером. Заплатил прогонные, порасспросил насчет австрияков на границе - злые, наверное, как черти?
Почтмейстер пожал плечами - чего им злиться. Скорей всего напились уже и дрыхнут в тени. Вон какая жара сегодня... Когда только засуха кончится!
На обратном пути Шамсолла не смог совладать с собой. Так и потянуло встать на колени, тем более что пришел час послеполуденного намаза. Который день не молился!.. Он съехал с тракта в буковую рощу, нашел родник, совершил малое омовение и, прижав руки к груди, провозгласил: "Аллах акбар". Затем, дождавшись, когда душу наполнит уже забытое, радующее волнение, дрожащим голосом - услышит ли Всевышний, простит ли?
– приступил к суре Фатхи:
Хвала Аллаху, владыке всех миров,
Милостивому, милосердному;
Властителю судного дня.
Тебе одному поклоняюсь
И к Тебе одному взываю о помощи.
Наставь на путь праведный,
Путь тех, кого одарил Ты своими благами,
Тех, кто не навлек на себя Твоей немилости
И тех, кто не впал в заблуждения:
Аминь!
Затем, уже на коленях, почувствовав неизъяснимое облегчение, добавил суру ан-Наср "Бог в помощь"...
Если пришла помощь Аллаха и победа,
И ты увидел, как люди вступают в веру Аллаха толпами
То воздай хвалу Господу твоему
Проси у него прощения!
Воистину он прощающий и принимающий покаяние...
Он умылся слезами, шатаясь добрался
В то же мгновение Шамсолла, отрицательно покрутив головой, принялся исступленно повторять: "Шма Исраэль, Ад-най Элокейну, Ад-най Эхад... Шма Исраэль, Ад-най Элокейну, Ад-най Эхад...".
Для верности Шамсолла добавил "Патер ностер...". На душе стало совсем хорошо. Он пошлепал кобылу по шее, та сразу пошла вскачь, закрутила хвостом. Когда это было? С ним ли это было? Неужели это он гонял на мышастом жеребце по приказам хозяина-купца в далекой Эривани?
Впереди показалась карета, возле нее, за обочиной, на травке сидела Жанна. Возле неё стоя Андре, поглядывал взад и вперед. Его светлости не было видно. Наверное, устроился в салоне, посапывает, изучает местность. В такие минуты его нельзя будить. Ругается, жалуется на головную боль. Ага, вот и он. Действительно отсиживался в карете. Рукой замахал. Что случилось?
Когда слуга подскакал к графу, тот коротко выговорил.
– Не знаю, что и как, только сдается мне, что нам надо поторопиться. Что на станции?
– Есть лошати. Уже ждут-дожитаются. Только перезапрячь...
– Тогда поспешим, - распорядился граф.
Уже в салоне Сен-Жермен признался Андре.
– Не могу понять, что всколыхнуло, но вот жмет на сердце - и все тут. Даже дыханье стиснуло...
Группа из нескольких конных полицейских, прихватив с собой сержанта для опознания, во весь опор мчалась по направлению Лонгви. Коней не жалели, смену они всегда найдут. Если не отыщут, то отберут, в любом случае этих подозрительных путешественников следовало немедленно догнать.
Лейтенант полиции, отвечающий за северный участок границы, добрался до Варенна заполдень. Для начала распек драгун за халатное несение службы, наорал на сержанта - почему, мол, посты не выставлены, а они ходят кучей? Почему не задерживают подозрительных лиц?!
Сержант растерянно доложил, что не было никаких подозрительных лиц. За весь день несколько карет. Разве что знакомого встретил - так тот даже подойти не соизволил. Видно, большая теперь птица. Разбогател, приоделся и дама у него из благородных. Кто бы мог подумать, что Массена так повезет.
Один из полицейских подъехал к сержанту поближе и спросил.
– Кому-кому? Массена?..
– Ну да, - откликнулся сержант.
– Мы с ним в Каркасоне - это который в Лангедоке - служили в одном полку. А теперь такой гордый ходит, видно, набил карман жениными деньгами.
– Чет побери!
– изумился полицейский.
– Я же только вчера встретил его в Шалоне. Я бы не сказал, что он уж слишком заважничал. Да и два дня назад он был холостым и нищим, как церковная крыса.
– Хорош нищий!
– скривил губы сержант.
– Чистый монсеньер... А уж дама при нем вылитая баронесса.