Сень
Шрифт:
Весной она сделала ему уникальную, по мнению всех городских врачей, операцию: средствами «пластической хирургии» восстановила ему ампутированные части бедер до самого колена. То есть «отрезав» кусочки разных тканей в разных других местах она собрала «скелетные части костей», прикрыв их «основами мышечных тканей», сосуды кровеносные вставила «куда надо», даже нервные волокна. На самом деле она подготовила именно «основу будущих бедер», которая — под действием мощных регенератов — на пару месяцев «выросла» достаточно, чтобы получившиеся органы можно было назвать частью ног. Верхней, бедерной частью, и так как «трансплантанты» из
У ящериц, как знал каждый советских школьник, оторванный хвост заново вырастает, а у тритонов — что уже знал далеко не каждый — и лапы оторванные регенерируются. Но вместо оторванного хвоста всегда вырастает исключительно хвост, а вместо утраченной лапы — только лапа. Потому что у этих земноводных в нужных местах заранее припасены специальные клетки для аварийной регенерации конкретного органа, и запускаются они под воздействием определенных травматических ферментов — порождая, вдобавок, и формирование следующего «поколения» аварийных клеточных зародышей определенных органов. Но вот у теплокровных подобные клетки уже отсутствовали — в принципе отсутствовали, и для регенерации нужно было их откуда-то взять. Причем клетки вполне определенного органа.
Где их можно взять, было известно. Нужно всего лишь запустить механизм клонирования, дождаться, пока зародыш не сформирует зачатки нужных органов (на что требуется всего лишь несколько недель), вытащить их из зародыша и подсадить человеку в требуемое место. Всё просто — если не учитывать мелких технических замечаний. О том, что нет требуемой аппаратуры, наблюдается полнейшее отсутствие необходимых препаратов… еще кое-чего, причем список отсутствующего займет немало страниц мелким шрифтом. Но если постараться и применить весь багаж знаний… И — в обязательном порядке — менталитет Великого советского народа, еще не оправившегося от последствий войны.
Изготовить искусственную матку для выращивания зародыша до нужных кондиций сейчас не представлялось возможным, но ведь можно и естественной воспользоваться. А в стране, где много миллионов женщин потеряли шанс на создание семьи, очень многие решили себя посвятить «служению Родине», так что Таня нашла несколько десятков женщин, согласившихся помочь героям войны. И даже рискнуть здоровьем ради незнакомых (или все же знакомых, или даже родных) людей, хотя Таня и говорила им, что ни малейшего риска именно здоровью не будет. Но все же предупреждала:
— Дамы, запомните одно: я даже слушать не буду просьб «оставить ребенка». По одной просто причине: если его вам оставить, то вы родите маленького пятидесятилетнего мужичка, у которого окажется множество врожденных болезней и который умрет максимум лет через пять. Так что отнеситесь к процессу как к обычной работе на благо тех, кто спас страну от ужасов фашизма, а за это все, кто захочет, чуть позже родит и нормального младенца себе на радость. Так что если кто не готов это сделать — говорите сразу, никто вас за это не осудит…
«Носителей зародышей» Таня подобрала троих.
И он, кстати, операции перенес довольно неплохо, хотя сама Таня поле них почти сутки отлеживалась: все же пересадку требовалось полностью выполнить менее чем за два часа, соединив при этом и мышцы, и сосуды, и нервные волокна — а это потребовало такой сильной концентрации внимания и такой нагрузки на руки, что без последствий не обошлось. Для последствий для Таниного организма — но организм с ними справился. Танин организм, а из врачей, на операции ассистировавших, никто не усомнился в ее словах, сказанных по завершении работы:
— Ну, дамы, вы все сами видели, и это хорошо. Самим повторять такое запрещаю: вы просто сдохнете от такой нагрузки. Сейчас сдохнете, но года за два я вас подкачаю, подучу получше — и тогда вы и сами сможете к столу встать. Гарантирую: года через два бригада из четырех-пяти хирургов сможет такое проделывать хоть по паре раз в неделю.
— Почему из четырех-пяти? — поинтересовалась молодая женщина-хирург.
— Потому что за два года я из вас универсалов сделать не смогу. Одна будет мясо шить, другая — сосуды, третья — нервы. Если еще вопросы будут, потом зададите, а я — спать. Если не проснусь сама через сутки — будите, но не раньше: я тоже устала как собака…
Сергею Петровичу Таня тоже все необходимое заранее рассказала, а через два для после операции еще раз повторила:
— Ну, поздравляю, операция прошла удачно. Теперь вам остается только ждать.
— Долго? — немолодой уже мужчина буквально лучился счастьем, несмотря на то, что ногам было больно. Ногам, которых у него не было… или уже были?
— Боль терпеть, я думаю, придется еще с недельку: нервы пока не привыкли, что от ног какие-то сигналы по ним идут и думают, что что-то неправильно. Однако боль гасить тоже неправильно, если сигналы подавить, то нервы могут и не срастись. Так что пока терпится — терпите, я надеюсь, что сильно больно не будет. А вот дальше… Примерно через полгода ноги у вас будут как у годовалого ребенка и мы сделаем еще одну операцию, уже по сращиванию новых костей со старыми. Но она несложная, и о ней можно не беспокоиться. А потом года три ноги будут расти, и вырастут до того же размера, что у вас и раньше были. И работать будут так же, хотя вам и придется заново ходить учиться. Вот первые полгода вы проведете в госпитале: вам потребуются ежедневные процедуры, а потом… посмотрим.
Двадцать седьмого декабря Лаврентий Павлович снова встретился с Таней, на этот раз в Дубне. В городе состоялся небольшой «локальный» праздник, широко отмеченный советской общественностью, причем этот праздник даже по телевизору показывали: Дубненская атомная электростанция официально выдала первые мегаватты электричества в общую сеть. На самом деле первые киловатты с нее пошли еще в конце сентября, просто их тогда очень немного было, а вот сейчас станция заработала на полную мощность.