Сень
Шрифт:
Окружающие не смогли не заметить, что Сталин стал принимать решения с одной стороны более спокойно, а с другой быстрее, чем раньше. Но о причинах не задумывались: страна развивалась, перспективы этого развития становились все четче, да и вопросы безопасности были в значительной степени решены. Но сам Иосиф Виссарионович просто чувствовал, что работа его стала утомлять меньше — так что получалось просто «переваривать» больше информации и решения принимать более обоснованно.
Однако некоторая тревога его не отпускала: через неделю беловолосая девушка на ближней даче не появилась, и
Однако на девятый день Иосиф Виссарионович застал ее, уже сидящую в кабинете. Причем и сам ее увидел, лишь плотно закрыв входную дверь.
— Вы меня когда-нибудь до смерти напугаете своими появлениями, — в сердцах прокомментировал он свой испуг.
— Это не страшно, я вас и в этом случае оживлю. Так, давайте посмотрим, что у нас со здоровьем, — Таня слегка коснулась шеи Сталина, несколько секунд подержала его за запястье. — Все идет по плану, можно приступать и к процедуре омоложения. Но, прежде чем начать, я должна вам кое-что сказать.
— С огромным интересом вас выслушаю.
— Мне будет нужно встречаться с вами по крайней мере раз в неделю, но, откровенно говоря, мне не очень хочется сюда приходить. Во-первых, я могу случайно попасться на глаза кому-то из вашей охраны — а мне убивать хороших людей очень не хочется. Во-вторых, некоторые необходимые процедуры требуют определенного оборудования, а тащить его сюда не очень удобно. Так что нам нужно придумать, где мы сможем встречаться так, чтобы нам никто не мешал по крайней мере по несколько часов…
— А вы уверены, что это нужно мне?
— Да. Просто вы еще сами этого не знаете.
— Интересно… а вы — знаете?
— Конечно. Как я уже говорила, я врач-регенератор второй категории, и моей главной задачей сейчас является сохранения вам жизни и здоровья по крайней мере на следующие двадцать пять — тридцать лет.
— Боюсь, что у вас ничего не выйдет, люди просто только не живут. То есть живут, но редко, и со здоровьем у них в преклонном возрасте…
— Ерунда, даже мадларки в среднем живут сто сорок лет. А сервы и тем более гаверны и до трехсот чаще всего доживают.
— Кто?
— Ладно, начнем с самого начала, а то вы просто ничего не поймете. Садитесь поудобнее, разговор будет долгим… и не очень простым. Но, по моему единственно верному мнению, необходимым. Я ведь говорила, что вы не знаете, кто я.
— Серова Татьяна Васильевна, родилась третьего марта тридцатого года в деревне Некрасовка…
— Серова Татьяна Васильевна тысяча девятьсот тридцатого года рождения умерла третьего марта тысяча девятьсот сорок третьего года. Умерла окончательно и бесповоротно. А в освободившееся тело — поскольку биологическая смерть тела наступает гораздо позднее функциональной смерти мозга — была помещена энергетическая копия врача-регенератора из будущего Тани Ашфаль и самой неуловимой террористки Системы Шэдоу Бласс.
— Сразу двоих?
— Нет, просто в силу определенных обстоятельств врач превратилась в террористку. Но не в этом дело. Я пришла сюда из будущего, и это будущее столь ужасно, что единственной моей задачей… единственной моей мечтой было сделать так, чтобы это будущее никогда не настало. Оно уже не настанет… скорее всего — я тут немало уже натворить успела. Но чтобы исключить даже малейшую вероятность того, что будущее хоть
— Вы хотите сказать, что СССР может не сохраниться?
— В моей истории СССР прекратил свое существование лет через тридцать-сорок… я точнее не знаю, все же я лишь врач, а не историк. А чтобы страна не распалась — и не превратилась в колониальный придаток капиталистических стран — необходимым условием является сохранение вам жизни и здоровья. Почему — я не знаю, но обычно Решатель не ошибается.
— То есть вы хотите сказать, что достаточно меня вылечить от каких-то болячек…
— Нет. Я хочу сказать, что по расчетам Решателя для сохранения СССР необходимо, чтобы вы управляли страной еще минимум двадцать-двадцать пять лет. В моей истории вы умерли примерно через три года, и ваши, извините за выражение, наследники развалили политическое управление всего за четыре года, даже меньше. Экономическая основа еще продержалась как-то еще лет тридцать — а затем все пошло вразнос.
— И из какого же года вы к нам прибыли? — Таня отметила всю глубину сарказма с словах Сталина. — Кто там у вас заправляет, США?
— Про год я даже примерно сказать не могу. В Системе это был две тысячи триста девяностый, но у нас года считались не как здесь, с рождества Христова, а с покидания людьми Проклятых континентов. А если учесть, что к этому времени почти исчерпались запасы урана для электростанций… я лишь могу предположить, что прошло никак не меньше десяти тысяч лет. Хотя, если учитывать загрязнение двести тридцать шестым ураном… в любом случае несколько тысяч лет. Три, пять… нет, я не могу даже приблизительно подсчитать. Много. И там нет США, нет каких-то других стран. Там есть только Система… то есть будет… то есть уже никогда, надеюсь, не будет! Извините, мне вспоминать все это очень неприятно…
— Ну ладно, все страны пропали, появилась какая-то система… а вы оттуда смогли убежать, и убежали прямиком к нам. Зачем? Чтобы вылечить одного старика?
— Вовсе нет. Я вообще предполагала… надеялась попасть лет на полтораста раньше. Тогда все было бы гораздо проще, проще повернуть историю. Но — не повезло, попала в середину двадцатого века. То есть не совсем еще не повезло, сейчас еще есть шанс направить историю в правильную сторону с приемлемыми потерями. А последний шанс, в начале следующего века, он совсем уже маленький, и потери человеческие окажутся и вовсе кошмарными… ладно, сейчас моя основная задача — сохранить вам жизнь и здоровье минимально на следующие четверть века.
— И вы уверены, что это у вас получится…
— Если вы не будете особенно сильно сопротивляться, то да. Честно говоря, я хотела все проделать незаметно, как Шапошникова, Толбухина, Веденеева, других нужных людей в живых оставить…
— Насколько я слышал, что перечисленные вами товарищи и так прекрасно себя чувствуют.
— Да, и я этому очень рада. В моей же истории Шапошиков не дожил до победы над Германией, Веденеев умер в сорок шестом, Федор Иванович на этой неделе должен был умереть… Я понимаю, во все это трудно поверить, но вы в любой момент можете проверить одно: у меня не умер ни один пациент. А этим даже многие стоматологи похвастаться не могут. Вы там людей еще напрягите, пусть поинтересуются смертностью во Владимирской области…