Сенсация по заказу
Шрифт:
Что же делать?
Меркулов? Слишком долго, отпадает. Грязнов? А как он поможет?
Реддвей! Реддвей в Европе может все. В узком смысле этого слова. А уж такая малость, как установить местонахождение конкретного человека, директору международного антитеррористического центра труда не составит. Но если и составит, так не ему, а подчиненным.
Турецкий связался с Питером и объяснил задачу. Реддвей был рад помочь и помог. Алла фон Кресс проживала в Чехии со своим законным мужем Альбертом фон Крессом, атташе по культуре австрийского посольства. Адрес и телефон прилагался. Турецкий позвонил ей и договорился о встрече.
После
— Питер, мне еще нужна твоя помощь. Можешь послать запрос моему начальству, чтобы меня срочно послали в командировку буквально на один день? Тебе в чем-нибудь помочь, например.
— А куда?
— Да к тебе же, в Германию.
— Доннер веттер! Алекс, что ж сразу не сказал? Чертовски буду рад дорогому гостю. Милости прошу к нашему шалашу! Я правильно сказал?
— Да подожди ты. Мы, к сожалению, не увидимся. На самом деле мне в Прагу надо, неужели неясно?
Реддвей вздохнул:
— Ну, по крайней мере, я тебя встречу и провожу. Ты когда будешь в Праге?
— Я-то прилечу в Берлин, — вздохнул Турецкий. — С нашим начальством иначе нельзя. Отчетность, все дела… Возьму машину напрокат и дуну в Прагу.
— Левой рукой правое ухо, — изрек Реддвей. — Я правильно сказал?
— Правильней не бывает.
В Праге Турецкий сначала немного поплутал. Оказавшись наконец на искомой Староминской площади, он увидел демонстрацию против «Заговора бутербродных баронов и губительных последствий употребления мусорной еды» — надписи на некоторых транспарантах были сделаны почему-то по-русски, впрочем, что значит — почему-то? Русских тут много, работают, учатся, отдыхают. Да и сам он приехал повидаться с русской. «Заговор бутербродных баронов…» — вот ведь проблемы у людей, покачал головой Турецкий. Гамбургеры им, понимаешь, поперек горла встали!.. Но пока что прямо на пути колонны демонстрантов стоял сам Александр Борисович, он вовремя сообразил и свернул от греха в сторону. И оказалось, как раз туда, куда надо!
Турецкий шел по узкой улочке, состоявшей из прилепленных друг к другу двухэтажных домишек, где раньше жил рабочий класс — всякие швеи-мотористки и кузнецы-надомники. Теперь здесь торговали безумно дорогим барахлом. Турецкий заметил, что дело у торговцев идет нормально: все сувенирчики активно скупают японские туристы, которые бродят обвешанные всякими побрякушками, как настоящие туземцы.
В конце этой улицы стоял дом, в котором жила Алла Давидовна Шляпникова, а ныне Алла фон Кресс. Старый трехэтажный каменный дом, увитый изумрудным плющом, с затейливыми окошками, расположенными так хаотично, словно строительством руководил ребенок.
До встречи оставалось полчаса, и Турецкий прогулялся в обратную сторону. Прошел по Карлову мосту, слегка напоминавшему измайловский вернисаж, полюбовался живописью неведомых ему художников. Нагромождение стилей, красок… Вспомнил отчего-то занятную метафору профессора Винокурова о кусочках разных шедевров. Правда, там стоял настолько крепкий запах различного табака, который курили десятки туристов-студентов, что дольше десяти минут Турецкий не продержался, мозги стали туманиться, и немотивированное чувство эйфории вдруг начало подниматься из недр организма. Турецкий одернул себя: дела его не настолько хороши, хмуриться надо, а не радоваться. И пошел своей дорогой дальше.
Он встретился с
— Я уже заказала два кофе. Садитесь, не пожалеете. Извините, в гости не приглашаю, мой муж не любит все, что напоминает ему о моей прежней жизни.
— В частности, любой посторонний человек из России?
— Просто Россия кажется ему опасной. А он очень боится меня потерять.
Турецкий отставил свой сарказм в сторону.
— Что ж, последнее замечание делает ему честь. Первое комментировать не стану.
— Я люблю Россию, бываю там иногда — все же кое-какие друзья остались. Но за границей чувствую себя свободнее и лучше.
Турецкий кивнул. Он встречал много таких людей и не осуждал их.
— А почему фон?
— Мой муж австрийский барон. Это его родовое гнездо. Конечно, при коммунистах тут было что-то совсем другое, но несколько лет назад он выкупил фамильную собственность, так что… Как-то странно говорить по-русски, — задумчиво сказала вдруг Алла.
— Вам что же, совсем не с кем?
— Почему же, иногда я отрываюсь и матерюсь так, что стены дрожат. Слава богу, никто ни слова не понимает. — Муж не понимает ни звука, и слава богу. — Она улыбнулась тонко очерченным ртом. — А с дочерьми я не вижусь. Одна — в Америке, вторая — в Швейцарии. У старшей — своя семья в Бостоне, муж американец. Младшая учится в университете. Видимся раз в год.
Турецкий мысленно примерил на себя эту благополучную, в высшей степени комфортную жизнь и подумал: смог бы он так? Без семейных скандалов? Без взаимных упреков и примирений? Без Нинки, которая растет не по дням, а по часам, да вообще-то уже и выросла? Без друзей? Без Москвы, наконец?… Какой тут может быть выбор вообще? Смешно даже было спрашивать себя.
— Дом у вас красивый, — сказал Турецкий, чтобы заполнить паузу и не приступать сразу к деловой части.
— Да… С ним связана знаменитая легенда. У местного барона, далекого предка моего мужа, была дочка, которую полюбил бедный кузнец. Барон был мужчина строгих правил, блюл фамильную честь и не соглашался отдать единственную дочку за этого пролетария. Но влюбленные продолжали встречаться, и вот у дочери барона неожиданно (ха-ха!) появился ребенок. В общем, барон был вынужден их поженить. Но мысль о том, что дома у него поселится простолюдин, была невыносима, и тогда барон придумал коварное испытание. Предложил кузнецу поселиться в доме, если тот за одну ночь выучится играть на скрипке, и, как гласит легенда, чудо произошло — он выучился. Барон, однако, не сдержал условий контракта и отравил молодого человека… Такая вот легенда. Красивая и страшная, вы не находите?
— Да, — кивнул Турецкий. — И в таком доме вы живете?
— Ну в привидения я не верю. А кроме того, я обошла все чердаки и подвалы с фонариком. — Алла улыбнулась. — Впрочем, эту легенду рассказывают здесь и про другие дома.
Турецкий решил, что настал удачный момент.
— Кстати насчет строгого отца семейства. Как ваш бывший муж следит за успехами дочерей?
— Герман? — удивилась Алла. — Вот уж нашли строгого отца семейства! Я уж сто лет о нем не слышала. Нет, я знаю, конечно, что он крупный бизнесмен, ну так это же еще при мне было. Я уехала из России…