Сенсеры
Шрифт:
– Я не…
– Вот и отличненько. Пока.
Элен недоумевающе уставилась в экран. Сердце ускоряло бег, а тело будто сковали цепями. Элен положила телефон на подоконник, но так и не сдвинулась с места. Она смотрела в окно на дома, машины, прохожих. Их согревали лучи проснувшегося солнца. Вот только в жизнь Элен оно не спешило. Иногда казалось: сама тьма оберегала ее от всего светлого.
«И что теперь делать?» – Элен на ватных ногах поплелась к кровати.
Школа находилась в Ростове, недалеко от их коттеджного поселка. Выбираться из дома после странного видения совершенно не хотелось.
Весь день сомнения не покидали Элен. Чем бы она ни пыталась отвлечься, все было бесполезно. «Ехать – не ехать. Ехать – не ехать», – только и думала она. Лишь к приезду папы с работы, наконец, решила: завтра она поедет в школу.
Когда за окном послышался шум подъехавшей машины, Элен накрывала стол к ужину. Папа, как всегда, вовремя, ни часом позже. Он спешил домой, чтобы скрасить одиночество дочери, составить молчаливую компанию в гостиной: он за компьютером, поглощенный работой, она – на диване, читая книгу. Зато вместе. Рядом. Элен переживала, что из-за нее отец не спешил налаживать личную жизнь, но заговорить об этом не решалась.
Входная дверь хлопнула, и Элен сосредоточилась на главном: улыбка, веселый настрой.
– Эли, я дома! – крикнул папа из гостиной.
– Я тоже, – с наигранным задором ответила она и нажала кнопку на микроволновке.
«Куда же я денусь?»
– Мойте ручки, Павел Сергеевич, и за стол!
– Как скажете, босс, – засмеялся отец.
Элен достала подогретую еду и поставила в центр круглого стола. Разгладила коричневую скатерть в цвет кухонной мебели, поправила столовые приборы. Через несколько минут на кухню пришел папа с пакетом продуктов и подарил дочери звонкий поцелуй в щеку. Элен улыбнулась и принялась нарезать привезенный хлеб.
Отец, как обычно, поинтересовался о прошедшем дне. Элен ответила, осторожно выкладывая на тарелки мясную запеканку, а потом присела и съела кусочек аппетитного блюда. «Пресно», – подумала она и посмотрела на отца, который потянулся за солью.
– Забыла посолить.
– Элен почувствовала, как мгновенно подступили нелепые слезы.
– Ерунда, – с улыбкой отмахнулся папа и подсолил испорченную запеканку.
Но Элен так не думала. Она любила готовить и всегда старалась угодить отцу, а сегодня из-за мыслей о поездке в школу была невнимательна.
От обиды хотелось убежать в комнату и плакать, от злости - громить все вокруг. Эти чувства сражались, сражались, и последнее наконец одержало верх.
– Я не посолила эту чертову запеканку! – Элен с яростью шарахнула кулаком по столу, отпихнула тарелку, но тут же встрепенулась и уставилась на отца.
– Эли, – настороженно сказал он. – Что происходит?
Папа протянул руку и коснулся сжатого кулака.
Элен заерзала на стуле. Самой не верилось, что столь яро отреагировала на пустяк. Она медленно разжала пальцы и убрала руку из-под отцовской.
Изо всех сил Элен сдерживала слезы, которым не могла найти объяснения.
– Дочка, вчера ты устроила истерику из-за разлитого кофе, до этого - из-за того, что сели батарейки в плеере. Это на тебя не похоже. Что происходит?
– Не знаю, – пожала плечами Элен. – Прости.
– Пару ночей назад… – отец сделал паузу и тяжело вздохнул. – Я слышал твои крики.
Элен хотела возразить, но он опередил ее.
– Мне не показалось! Это было не раз. Больше у тебя не получится убедить меня, что все нормально. Все не нормально! – он указал на отвергнутую тарелку Элен. – Я вижу, с тобой творится что-то… странное.
– Пап, не надо, – протянула она, опустив голову, – я справлюсь.
– Справишься? Справишься?! Эли, они что, вернулись? – в его голосе появились знакомые нотки: испуг и решимость одновременно. – Ты видишь эти свои видения?
Элен молчала, обдумывала ответ. Сомневалась, стоит ли говорить правду.
Папа слишком трагично относился к способности видеть будущее и при каждом проявлении кричал: «Надо что-то делать, так нельзя жить!» Под «что-то делать» подразумевался поход к психологу или, еще хуже, к психиатру. Только мама могла успокоить отца и отговорить от затеи, но после ее смерти он вбил себе в голову, что врачи непременно помогут. Они ковырялись в мозгах Элен, искали неисправные извилины, но ничего не менялось. Тогда она наконец поняла: чем меньше папа будет знать, тем спокойнее будет их жизнь. Поэтому последний год делала вид, что ничего не происходит, и каждый день искусно улыбалась сквозь грусть.
«Если признаюсь, – рассуждала Элен, – он снова потащит меня к врачам. Если солгу, то опять буду страдать в одиночку, а так надоело притворяться и обманывать. Надеюсь, он все поймет, ведь я уже не маленькая девочка», – подумала она перед тем, как ответить:
– Да. Я вижу их.
– О, Господи, – с болью прошептал отец. – Давно?
Элен задумалась, как бы ответить, чтобы не довести до инфаркта и без того ошеломленного отца, но не успела ничего сказать.
– Надо что-то делать!
– Папа поднялся и застучал пальцами по краю стола.
«Не к добру это», – успела скользнуть мысль.
– Эли, я не смогу опять смотреть, как ты мучаешься. Нужно позвонить психологу, который тебе тогда помог.
– Пап! Не надо!
Элен вскочила, но он словно не услышал ее. Вышел из кухни, рассеяно сказав:
– Кажется, у меня остался его номер.
Элен бросила злобный взгляд на запеканку – виновницу испорченного вечера, с грохотом задвинула стул и пошла за отцом в гостиную. Тот уже достал записную книжку из кейса и в спешке пролистывал страницы.
– Пап, он не помог мне! Видения никогда не прекращались!
– Элен без сожаления выплеснула правду. Отец отшатнулся, будто получил пощечину. – Я соврала тебе, чтобы ты не потащил меня к очередному мозгоправу.
Элен ждала каких-то слов, но папа молчал.
– Послушай, – с нежностью сказала она, – это не пройдет. Никто не избавит меня от видений. – Элен вздохнула. – Мне придется с этим жить, но ты можешь помочь мне со всем справиться.
Выйдя из оцепенения, отец присел на подлокотник дивана.