Сентябрь + сентябрь
Шрифт:
А потом игроки захотели пить. Просто ужасно захотели.
Боря достал бутылку с чаем и начал угощать. Чай остыл и получился в самый раз.
А потом достали сумки и принялись за еду. Всё было удивительно вкусным, то ли потому, что ели в лесу, то ли потому, что всё это не было киселём.
Мимо привала проехали на лыжах ребята постарше. Засмеялись и сказали:
— Детский сад.
Первой возмутилась Галя. Она крикнула:
— Это школа, а не детский сад! Тогда и Первыш крикнул:
— Это школа!
Он
И Лиля крикнула:
— Школа!
Она тоже испугалась: у неё в сумке лежала кукла.
А Петя даже перестал жевать свои нескончаемые бутерброды с сыром, которые он всё доставал и доставал из портфеля. Побежал вслед за лыжниками и крикнул:
— Не знаете — не говорите! И Серёжа побежал, и Боря.
И тоже кричали, что это школа! А никакой не детский сад!
Потом все вернулись, кто бегал, и выпили ещё чаю. Это от волнения.
И надо же — так оскорбить и уехать!
Лилина бабушка, Серёжина бабушка и Тамара Григорьевна долго успокаивали ребят. Но тут неожиданно Галя увидела человека, который сидел на складном стуле среди деревьев. Совсем недалеко.
Как они раньше его не заметили!..
Перед человеком на металлическом треножнике был укреплён лист картона. И, конечно, человек этот был художником. И он что-то рисовал.
Ребята отправились поглядеть. Окружили художника.
Он рисовал зимний лес, синее небо, поляны с прошлогодней травой и листьями. Он рисовал всё то, что ребята видели. И что им сегодня очень нравилось. Рисовал он короткими и толстыми цветными карандашами. Тёма сказал:
— Карандаши бьются, как тарелки. Внутри бьются.
— Эти карандаши называются пастельными,— ответил художник.— И они не бьются, как тарелки.
— Можно потрогать? — спросил недоверчиво Тёма.
— Конечно.
Тёма взял из коробки один короткий толстый карандаш. Он был весь мягким и без дерева. Он был вроде из цветного пластилина.
— А мы тоже чертим всякое в тетрадях для эскизов, — сказал Первыш.
— Ну? — удивился художник и поглядел на Колю.
— Да, — сказал Первыш. — Конструируем.
— Приставим угольник к линейке и конструируем, — подтвердил Сережа. — На уроках графики.
— И рисуем тоже,— сказал Боря.
— Только не такими карандашами,— не успокаивался Тёма.
— Бьются, как тарелки,— повторил художник и засмеялся.
— Да, — вздохнул Тёма и вернул художнику его карандаш, который был весь мягким, вроде из пластилина.
— Мы — школа,— сказала на всякий случай Лиля.
— Я слышал, — опять засмеялся художник. — Вы кричали об этом в лесу.
—
— А ты погляди внимательно на снег,— ответил художник.
Галя начала внимательно глядеть на снег, и ребята начали глядеть внимательно на снег и на берёзы.
— Снег уже весенний,— сказал художник.— И берёзы потемнели от влаги. А вон там, на поляне, видите, как освещена старая трава?
— И сухой цветок. Он совсем коричневый,— сказал Боря.
— Верно.
— И трава коричневая,— сказал Первыш.
— Не совсем коричневая. Она сохранила в себе лето. Далёкое, прошлогоднее. Она чуть зелёная. А стебель коричневый. Он высокий, и ему не удалось как следует спрятаться от зимы. Он совсем погиб, хотя он ещё и стоит. Он не сохранил лето.
И вдруг ребята увидели зимний лес, синее небо, поляны с травой и листьями совсем по-другому.
Синее небо тоже было немного как бы влажноватым, а листья были все в капельках воды. Это пригрело солнце, и льдинки на листьях растаяли. Листья заблестели.
И под карандашами художника они блестели. И небо было влажноватым. И берёзы. И снег. Были весенними, потемневшими от влаги.
— Видеть природу тоже искусство,— сказал художник.— И этому искусству надо учиться. Тоже графика. Графика природы, графика прекрасного.
С художником познакомились Тамара Григорьевна и бабушки. Постояли, посмотрели на картину, какая она получается.
Ребята позвали художника пойти с ними дальше в лес, погулять. Но художник сказал, что он должен закончить картину. Что нельзя начать дело и, не закончив его, бросить. Тем более, его картина называется «этюд», который выполняют сразу.
Ребята согласились с художником, хотя многие из них начинали за день десятки всяких дел и ни одного не заканчивали. Признаться в этом было стыдно.
Кое-кто даже уроки толком не делал — начнёт и бросит. А потом и вовсе забудет. А уж что-что, а уроки — самые настоящие этюды, которые надо выполнять сразу.
Но лучше про это сейчас умолчать. И без того оскорбили: назвали детским садом.
Тамара Григорьевна взглянула на жёлтый браслетик часов и объявила, что пора отправляться в путь.
Все попрощались с художником и двинулись дальше в лес.
Глава 9
Сколько было потом в школе разговоров среди первоклассников. Ну, а как же — совершили поход! Настоящий. Длинный.
Глеб Глебыч даже сказал, что такой поход называется однодневным. И что ребята после похода очень поздоровели и возмужали: совсем редко кто-нибудь зевает на уроках.