Сентябрь в Алустосе
Шрифт:
– Требуйте, – ответил Наум, – требуйте на здоровье. Но договор мы еще не заключали, и у меня перед вами никаких обязательств нет. А ваши доказательства родственных связей со Степновым-Морским не убедят даже солдат Урфина Джюса. Если то, что я видел – все, что у вас есть, то я не хочу выглядеть смешно, когда приду в суд с такой, простите за экспрессию, туфтой. Да и еще, мне не понравилось два раза за вечер разруливать устроенные вами скандалы.
– Туфта?! – Розалия поперхнулась от возмущения и закашлялась. – Да как вы смеете?! Учтите, я ничего не забываю и не прощаю. Вы хорошо
– Очень хорошо, – щелкнула зажигалка. Потянуло дымком "Кэптен Блэк".
– Ладно же, – негромко и почти весело сказала Розалия. – Я не расстроена. Я легко найду другого адвоката, который не откажется от дела, которое сделает ему имя. И не "кинет" меня. А вас я уничтожу. Так и знайте. Я! Вас! Уничтожу!
– Займите очередь. Таких желающих знаете, сколько? – хмыкнул Наум. – В первую тысячу вы уже не попадете. И в пятую – тоже.
– Очень повезет, если вам доверят защищать алкаша, побившего жену, или бабку, ворующую соседские простыни с веревки в коммунальном дворе!
Наум откровенно посмеивался, слушая угрожающее шипение Розалии и невозмутимо курил.
– Вы в последний раз отдыхаете в приличном месте и тусуетесь в клубе! Вам и койка в курятнике непозволительной роскошью покажется!
– Я на койках в курятнике свое уже отночевал… Не худший вариант, кстати. А вот вы, сударыня, если не оставите этот спектакль, можете оказаться на куда менее приятном ложе… Знаете ли, я от клиентов своих наслышан, как неудобны тюремные нары.
– Кто надо мной смеётся, потом горько плачет, – процедила Розалия. Ника не видела их, но готова была поручиться, что дамочка ощерила все свои зубы, как крокодил. – И даже дружба с этим бандюгой вам не поможет на этот раз…
– Ого! – присвистнул Наум.
– Я называю вещи своими именами! Да, бандюга, которому на зоне уже давно прогулы ставят! В "Черном дельфине"!
– Розалия Михайловна, лучше остановитесь. Пока не наговорили СЛИШКОМ много лишнего…
– А, вы боитесь его гнева? Лучше бы меня боялись! К вам больше ни один приличный клиент не обратится, вы без штанов останетесь, бутылки будете собирать! И ваша подружка тоже пожалеет, эта, так сказать, журналистка! Я ей еще припомню, как она чуть не подняла на меня руку. И мне плевать, с кем она тр…ся. Хоть со всем бандитским сходняком! Она тоже поплатится! Будет блицы в "Срочно в номер" строчить и получать три копейки! В последний раз спрашиваю: вы не передумаете? От вашего ответа зависит ваша судьба и карьера этой борзописицы…
– Сударыня, – ответил Наум, – я уже сказал: отжимать государственное достояние по липовым документам я не намерен. И выбивать из городских властей отступные – тоже. Мне доброе имя тоже важно. Не все продается и покупается. Могу посоветовать вам другого юриста. А могу и к хорошему врачу устроить… К психиатру или наркологу. И мой вам совет: если вы сейчас начинаете бракоразводный процесс и намерены предстать на нем потерпевшей стороной, то последите за своим поведением. Если ваши перформансы в боулинге попадут в интернет, то это будет такой диссонанс с задуманным вами образом оскорбленной в лучших чувствах жены и нежной матери! С одной стороны вы оберегаете свое дитя от тлетворного
Розалия ответила не сразу.
– Это… – она закашлялась. – Это был эпизод. Единственный… Я просто сорвалась. Один раз…
– А суду будет достаточно один раз увидеть подобные фото или видео, чтобы усомниться в вашем образе кроткой страдалицы. Да еще если узнают, с кем вы прикатили в Алустос! Вы не можете терпеть похождения своего мужа с натурщицами, но на глазах у ребенка веселитесь с молодым человеком весьма специфического вида. Очень похож на тех, – не удержался адвокат, – которые зарабатывают на жизнь, поигрывая мускулатурой перед состоятельными дамами постарше.
– Вы мне угрожаете?! – голос Розалии взвился. – Вы собираетесь меня опорочить и нацелились в ЭТУ точку?! Да есть у вас хоть что-то святое? У вас вообще мать есть? А если бы это ей начал вот так угрожать какой-нибудь хлыщ, нагло попыхивая вонючим хабариком ей в лицо?..
– Я бы ему руки-ноги перепутал и хабарик засунул в неудобосказуемое место, – красный огонек прочертил в воздухе дугу и плюхнулся в море. – Но моя мать никогда так себя не ведет. И угрожаете как раз вы. Я всего лишь попросил вас соблюдать приличия в обществе. А от вас наслушался обещаний уничтожить, размазать, пустить по улице собирать ь бутылки. И в адрес госпожи Орловой вы бросали угрозы, и Виктора Ильича обругали сами помните, кем…
– Извините, пожалуйста, – пошла на попятный Розалия, – я… Я погорячилась! Но у меня такая ситуация! Если бы вы только знали! Мой бывший муж – страшный человек! Он распутник без моральных тормозов, садист и домашний тиран, он довел меня до отчаяния своим диким необузданным нравом. Даже здесь, в нескольких тысячах километров я не чувствую себя в безопасности. А тут мне предстоит борьба за наследие моего деда… Да, это правда, хоть вы и не верите! Неужели вы бросите меня один на один с этими монстрами?..
– А я вас, мадам, и не подбирал, – зашелестели шаги по песку. Наум уже поднимался по ступенькам, когда Розалия взвизгнула ему вслед:
– Ладно же! Смотри, как бы тебе нос твой семитский не сломали! Уж я позабочусь, чтобы твой клюв малость укоротили, прохвост!
– Что?!! – взревел Наум и сбежал обратно на пляж. Оскорбления по национальному признаку всегда выводили его из себя.
Снова зашелестели шаги – это Розалия улепетывала к лестнице в другой стороне. Перепрыгивая через ступеньки, дамочка взбежала на набережную и юркнула в сторону уличного кафе, где вовсю кипела дискотека в гавайском стиле.
Наум пнул составленные друг на друга лежаки, крепко выругался и высадил подряд две сигареты. Потом тоже поднялся на набережную. Тоже не заметив Веронику, адвокат ушел. На ходу он бормотал: "Ну ладно же, еще посмотрим, кто кого голым по улице пустит! Достала, …!".
Проходя мимо "Лукоморья", Вероника увидела в окне знакомое лицо. Андрей Яковлевич Камышов, руководитель службы безопасности "Морской. Инкорпорейтед" расплачивался с официанткой.
На улице он догнал Веронику:
– Поздновато гуляете, Вероника Викторовна.