Сентябрь
Шрифт:
Она пошла их встретить. Арчи и Конрад уже шагали по гравию, Арчи сильно хромал, что всегда было дурным знаком. Она подошла, обняла его и поцеловала. Лицо у него было мертвенно бледное, измученное, осунувшееся, щеки ледяные.
Она сказала:
— Вернулись, наконец. Пошли.
Взяла его под руку, и они поднялись на крыльцо. Конрад вошел в дом следом за ними. На лице американца она увидела те же знаки усталости. Отложив расспросы, она обратилась к делам насущным:
— Вы ужасно устали, да еще и голодны, конечно. Я ничего
Конрад сказал:
— По-моему, неплохая мысль.
Но Арчи покачал головой.
— Немного погодя, Изабел. Сначала я должен позвонить. Надо сообщить Эдмунду Эрду, у них должны были уже исправить телефон.
— Милый, разве с этим нельзя немного повременить?
— Нет, — он поднял руку. — Я хочу сначала поговорить с ним. Вы идите с Конрадом. Я недолго.
Изабел открыла было рот, чтобы заспорить, но передумала и промолчала. Арчи повернулся и тяжело, с трудом, пошел от них по коридору к себе в кабинет. Изабел и Конрад стояли и молча смотрели ему вслед. Дверь кабинета закрылась за ним. Они переглянулись.
— Я думаю, ему хочется сейчас остаться одному, — сказала Изабел.
— Вполне естественно, — кивнул Конрад. На нем были чужие резиновые сапоги зеленого цвета и старый пиджак Арчи. Голова непокрыта, и глаза за толстыми стеклами очков полны сочувствия.
— Ужасно это было? — спросила она.
— Да, — ответил Конрад участливо. — Да. Это было очень тяжело.
— Где вы ее нашли?
— Там, где и сказал Вилли. У шлюза.
— А она… — Изабел попробовала выразиться иначе: — Сколько она там пробыла?
— Всего несколько часов.
— А, ну да.
Всего несколько часов. Недостаточно времени, чтобы измениться, разбухнуть, начать разлагаться.
— Хорошо, что Вилли ее так скоро заметил. С вашей стороны очень любезно было съездить с Арчи и привезти его домой. Не могу выразить, как я вам благодарна.
— Самое меньшее, что я мог сделать.
— Да. В сущности, что теперь сделаешь? Ничего.
— Да, в сущности, ничего.
Сама собой всплыла следующая тема: завтрак.
— Вы, должно быть, умираете с голоду?
— Это верно. Но сначала я, если можно, должен снять эти сапоги и вымыть руки.
— Конечно. Я буду на кухне.
Люсилла с Джеффом куда-то исчезли. Изабел достала сковороду, сосиски, бекон, помидоры, яйца. Сунула ломтики хлеба в тостер, приготовила свежий кофе и положила на стол два прибора. Когда появился Конрад, завтрак был уже почти совсем готов. Она налила в кружку кофе и поставила перед ним.
— Пейте, пока горячий. А я сейчас поджарю вам яйцо. Вы как любите, солнышком, по-американски?
— Да. Изабел…
Она обернулась от плиты.
— Что?
— Я думаю, мне надо сегодня же уехать. У вас и так сейчас слишком много забот, чтобы еще ухаживать за гостями.
Она испуганно вздернула
— Но ведь вы собирались уезжать завтра?
— Я могу вызвать по телефону такси и перебраться в аэропорт…
— Конрад, пожалуйста, не думайте об этом!
— Но сейчас не время для посторонних в доме…
— Вы для нас не посторонний. Я считаю вас другом. И мне было бы очень неприятно, если бы вы посчитали себя обязанным уехать от нас на сутки раньше. Но, конечно, если вам так лучше, я вполне вас пойму.
— Мне вовсе так не лучше…
— Я догадываюсь. Вы заботитесь о нас. Но нам сейчас очень важно, чтобы рядом были друзья. Как сегодня утром, например. Что бы мы делали без вас? Арчи, я знаю, хотел бы, чтобы вы остались. Еще хотя бы на одну ночь.
— Если это правда так, я, конечно, останусь.
— Это правда так. И правда, что я считаю вас другом. Вы приехали в Крой незнакомым человеком, никто тут вас не знал и никогда о вас не слышал. Но уже через несколько дней у меня появилось такое чувство, будто мы знакомы всю жизнь. Я очень надеюсь, что вы приедете еще и опять поживете у нас.
— С удовольствием. Спасибо.
Изабел улыбнулась.
— И привозите дочурку. Детям здесь хорошо.
— Осторожнее. А то я поймаю вас на слове.
Изабел ловко расколола и вылила яйцо на сковороду.
— Когда вы улетаете?
— В четверг.
— И Вирджиния с вами летит?
— Нет. Генри вернулся домой, и она остается. Отказалась от билета, собирается сегодня позвонить своим старикам, все объяснить. Может быть, они с Эдмундом приедут будущей весной. Тогда мы там все встретимся.
— Она уже настроилась. Но, наверное, так будет лучше. Всегда приятнее ездить с мужем, — Изабел наклонилась, достала из духовки тарелку с его завтраком, положила сверху глазунью и поставила все это перед ним на стол. — Ну, принимайтесь за еду, накочегарьтесь хорошенько, как говорит мой сын Хэмиш.
Она оглянулась на часы.
— Что это Арчи так задержался? Я, пожалуй, отнесу ему наверх кружку с кофе. Ничего, если я оставлю вас наедине с вашим завтраком?
— Конечно. Мне кажется, что это самый вкусный завтрак, какой мне случалось в жизни есть.
— Вы его заработали, — уходя, отозвалась Изабел.
Арчи сидел за столом у себя в кабинете в старом отцовском кресле, со всех сторон окруженный вещами отца. Окно кабинета выходило на запад, и поэтому солнце сюда сейчас не проникало. Хорошо, что здесь так тихо и никого нет. Подавленный усталостью и горем, Арчи выжидал, пока у него накопится довольно сил, чтобы снять телефонную трубку и позвонить в Балнед Эдмунду Эрду.
С того самого мига, когда Вилли Снодди подыскал, наконец, слова для передачи своего ужасного известия, Арчи ощущал в душе какое-то онемение, делавшее его неспособным к умственному усилию. Все необходимые действия он выполнял будто во сне.