Сепаратисты
Шрифт:
— Отверстия для проверки наличия патронов? — вертя магазин в руках, спросил Макс.
— Дай посмотреть! — возмутился Рудов.
— Три отверстия. 10, 20 и 30 патронов. Набивать поучимся потом, ничего трудного.
Стен вынул из кармана пальто снаряженный и кинул его Максу. Тот поймал и с хищной улыбкой после секундной задержки справился, толкая снизу вверх до щелчка. Передернул затвор.
— Или показать сначала, как проводится разборка? Инструментов не требует, это вам не 'Лита'
— Команданте издевается, — уверено заметил Рудов. —
— И сколько мы можем приобрести? — заинтересовался Глен.
— Шестьдесят 'корон' одна штука. Сколько денег хватит, — заверил Стен. — Для изготовления ППВ требовалось 6,2 кг металла и 2,7 человеко-часа. До войны один пулемет Остина требовал 2448 операций и работа занимала 700 рабочих часов. Кроме затвора сплошная штамповка, позволяющая удешевить оружие в несколько раз.
— Кого это волнует? — удивился Лайс. — Мы ж не лицензию приобретаем.
— В целом пистолет-пулемет получился с высоким качеством и обладает достаточно высокой надежностью работы. Проверен на живучесть 30000 выстрелами.
— Это другое дело, — согласился Глен.
— После этого образец продемонстрировал удовлетворительную кучность стрельбы и исправное состояние деталей. Надежность автоматики проверялась стрельбой при искусственно запыленном механизме, при полном отсутствии смазки — все детали промывались керосином и насухо протирались ветошью, отстрелом без чистки оружия 5000 патронов.
Борс превзошел себя, выходя на новый уровень. Стен собирался на закуску показать рекламный фокус, когда детали из нескольких ППВ перемешиваются и потом вставляются в любой. Еще несколько лет назад это было практически невозможно. Каждую деталь дорабатывали на станках и малейшее несовпадение допуска иногда не давала возможности взаимозаменяемости. Новое поколение оружия Ветрова было лишено этого недостатка.
— Не пулемет, не пистолет и не винтовка, — с сомнением сказал Лайс. — Смысл? В джунглях я понимаю, у нас не та природа.
— Оружие для города, — уверено сказал Макс, — для окопов. Всех в армии вооружать ни к чему. А вот командиров и штурмовые подразделения. Он упер приклад в плечо и выпустил очередь. — Ага, — сообщил довольно. Вот так, — и срезал ветку выстрелами на дереве. — Чтоб я да не разобрался! Со стволом он правильно придумал. Ожогов для рук не будет. Мы с таким оружием порвем гарнизоны на раз.
— Нет! — резко сказал Шаманов.
— Почему?
— Сколько на сегодня можно считать готовыми к бою? Две-три-пять тысяч вооруженных без нормальной службы снабжения? Мы завтра возьмем любой город. Послезавтра здесь будет второй остров Заглил. Никто не забыл высадку? — Стен обвел всех взглядом. — Они не хотели сдаваться. Мы их стерли в порошок. В одной дивизии морской пехоты больше народу, чем количество бойцов, на которых можно всерьез рассчитывать. А начнет бить корабельная артиллерия, все в момент разбегутся.
— Зачем тогда мы создаем склады, — спросил
Я еще далеко не все демонстрирую, пожав плечами, признал Шаманов, не соизволив сознаться в крамольных мыслях. Знали бы вы про мои беседы со стаей норовящих поймать на слове. Скоро сам примусь путаться кому и что говорил и обещал. По статистике примерно тридцать процентов членов Национальной Лиги, платящие взносы рабочие и крестьяне, восемь работают в море, шестнадцать назвались чиновниками либо служащими, еще десять процентов — торговцы, в их числе немало владельцев мелких и средних предприятий. И много разных других. Солдаты, студенты, богатые предприниматели, люди свободных профессий. И у всех различаются интересы. Одним подавай защиту от профсоюзов, другим быстренько приструни зажравшихся буржуев, третьи боятся недобросовестной конкуренции больших предприятий.
— Потому что я очень опасаюсь, что воевать все-таки придется и предпочтительнее приготовиться заранее. А открытого столкновения с армией нам не выдержать.
Я никогда не скажу этого публично, подумал он, но это основная мысль всей моей политики. Быть готовым к войне и ни в коем разе не начинать первым. Мы бедные и невинные овечки. Только так. Любые действие нарушающие закон исключительно в ответ на несправедливость.
— Партизанская война? — изучая пистолет-пулемет утвердительно произнес Макс.
— Мы имеем скачкообразный рост Лиги почти в десять раз. С тридцати с небольшим тысяч в прошлом году, до двухсот восьмидесяти в этом.
— Год еще не закончился, — довольно заверил Лайс.
— А что хорошего? — демонстративно удивился Шаманов. — Часть из новеньких молодежь ничего не умеющая. Часть и очень крупная попутчики, идущие в одном строю пока это выгодно. Кое-кто готов воевать, но просто не умеет. Не пришло время. Требуется закрепить успех и добиться, чтобы нас поддержали не на манер фермеров.
— Это да, — согласился Глен. — Пока мы отстаивали заморозку арендной платы, они готовы были в огонь и воду. Получив свое, плюют на остальных. Нехороший закон приняли. Зажиточным выгодный, а от бедняков помощи, — он скривился.
— Лига потому и называется Национальной, что не борется за интересы одной группы. Важнее охватить движением весь остров. Всегда кто-то что-то недополучит. Это жизнь! Будет еще и завтра.
— Не воевать, — сказал Лайс, — тогда озвучь предложения. Ну, — он показал на ППВ, — помимо этого.
— Лучше всего бить Шиол по карману. Если вместо ста миллионов доходов они получат триста миллионов убытка, есть шанс — хорошо задумаются.
— Это как? — заинтересовался Дуган.
— Не давать собирать налоги, уничтожать королевское имущество, не разгружать военные корабли, не перевозить армейские подразделения, не продавать и не покупать шиольские товары, нарушать акцизы…
— Это пункт мне нравится больше всего, — воскликнул Глен. — Алкоголь в свободной продаже и соль с пряностями.