Сэр Евгений [СИ]
Шрифт:
Выйдя из башни, я стал осматриваться вокруг, одновременно пытаясь понять, почему здесь все не так, как виделось на цветастых картинках книг по Средним векам. Убого, серо, буднично. Из общей неказистой картины можно было выделить круглую башню с развевающимся на ней флагом - гербом, из которой только что вышел, и двухэтажный дом, сложенный из серого камня. Как я узнал позже, его здесь называют дворцом. Первый этаж, к которому вела вдоль стены широкая каменная лестница с каменными перилами, довольно высоко поднимался над двором. Быстро прикинул и решил, что его высота будет где-то в районе трех метров.
'Ну, тут все ясно, - с чувством некоторого удовлетворения оттого, что могу это объяснить самостоятельно, подумал я.
–
С правой стороны дома прилепилась небольшая деревянная церковь. Затем я обежал взглядом ряды убогих деревянных хибарок и сараев с косыми крышами, служивших жилищем для ремесленников и солдат из гарнизона замка, которые тянулись вдоль замковых стен. Двери этих весьма скромных жилищ были по большей части раскрыты, и на фоне желтого огня, пылавшего внутри, я мог видеть бородатых людей, занимающихся своими делами. Я смог выделить из них только кузницу и конюшню; чем занимались остальные, так и не смог понять. Внутренний двор, был не мощен, а засеян травой, чтобы могли кормиться овцы и скот, которых пришлось бы загнать внутрь в случае осады замка.
Поднявшись по каменной лестнице, мы вошли во дворец. Меня он тоже поразил, но не красотой и изяществом интерьера, а непредсказуемой и не всегда понятной планировкой комнат и помещений, насквозь продуваемых сквозняками. Правда, я судил о нем с точки зрения современного человека, привыкшего к комфорту и элементарным удобствам. Вот будь я историком - исследователем, то уже наверно захлебывался от восторга, изучая архитектуру четырнадцатого века, но я был здесь лишь 'туристом' и с моей точки зрения в самой задрипаной рабочей общаге жить было бы намного комфортнее.
Мебель в замке поражала своим разнообразием форм и стилей. Табуреты, стулья и кресла, каждый из них, нес на себе четкий отпечаток работы своего мастера, резко отличный от вещи другого столяра. То же самое обстояло и со стенами, которые местами были закрыты фламандскими шпалерами, а где-то были занавешены расписными холстами или гобеленами. Судя по следам сажи и копоти, все эти произведения искусства висели на стенах уже давно. Кое-где на полу лежали 'сарацинские' ковры, такое название дал им Джеффри. Обеденный зал был обставлен лучше других помещений и потому выглядел в более выгодном свете. Впрочем, мое мнение базировалось на основе виденных мною картинок. Глухая стена зала, задрапированная плотной тканью, некогда темно - красного цвета, а теперь местами выгоревшей под воздействием солнечных лучей, была увешена щитами и оружием. В двух местах стояли 'дрессуары', своего рода этажерки, только полки в них были расположены ступеньками. На них стояла серебряная посуда. Правда, если судить по количеству, расставленному на полках обеих этажерок, то всю посуду вполне можно было разместить на одной из них. Посредине между ними стоял шкафчик для сосудов с вином.
Подсобные помещения своим видом резко отличались от господских покоев. Если наверху были кресла и стулья, то здесь кроме лавок другой мебели не было, а вместо ковров - мелко нарубленный тростник, лежащий в несколько слоев. Наибольшее впечатление, сплошь негативное, на меня произвела кухня. Мрачная картина, написанная в черно-красных тонах. Гигантский закопченный очаг. В его жарком пламени сейчас горело не менее десятка поленьев. Над огнем висел здоровенный котел, в котором что-то булькало и сходило паром. Рядом с ним грязный мальчишка вращал ручку ворота, на котором жарился поросенок. Кругом на стенах висели полки, на которых лежали и стояли различных размеров котлы, горшки, сковородки. На двух растянутых над моей головой веревках висели пучки различных трав и связки лука. Под ногами под тяжестью тела потрескивал двойной слой тростника. Посредине помещения
– Ты, маленький негодяй! Не забывай поливать его жиром, не то получишь по тощей заднице!
На звук наших шагов повариха обернулась. Судя по ее злому выражению лица, была уже готова обругать незваных гостей, но, увидев нас, растерялась. Затем, низко поклонившись, замерла неподвижно. Мальчишка, в свою очередь увидевший меня, застыл неподвижно, с круглыми от удивления глазами, но в следующую секунду был выведен из столбняка злым окриком телохранителя:
– Ты, мелкий урод, куда глаза пялишь?! На поросенка лучше смотри!!
После его злого окрика в кухне началась суматоха. Повариха, выпрямившись, подскочила к испуганному мальчишке. Сходу, отвесив тому смачный подзатыльник, сама закрутила ручку вертела, крича: - Жиром, поливай! Жиром! Да живее ты, бездельник!
На их крики и вопли прибежал мужик, довольно грязного вида, который, в свою очередь, при виде меня застыл на пороге. Злой окрик моего телохранителя не заставил долго ждать:
– Ты чего застыл, мурло кухонное?! Не признал молодого господина?!
Мужик подобрал отвисшую челюсть и начал часто-часто кланяться, кося на меня испуганным глазом.
– Пошел вон!
Кухонного работника, словно ветром сдуло из проема двери. Следом за ним, мы вышли во двор. После душной и мрачной атмосферы кухни, простор, свежий ветерок и синь неба были особенно приятны.
Следующим моим разочарованием стала крепостная стена, которая оказалась без угловых башен и без зубцов. Просто толстая стена, сложенная из серого камня. На ее внутренней стороне располагались деревянные галереи, с помощью которых защитники замка могли вести стрельбу из луков, лить кипяток и смолу на голову врага. На одной из них, расположенной прямо над воротами сейчас стоял часовой, четко смотревшийся на фоне голубого неба. Сверкающий шлем, жесткая куртка из вываренной кожи, короткий меч, лук и рог. Со слов Джеффри я уже знал, что гарнизон замка был чисто символическим и состоял из пяти солдат, возрастом от тридцати пяти до пятидесяти лет. Все они были ветеранами, воевавшими плечом к плечу с моим отцом, а трое из них - дважды сопровождали молодого Томаса во Францию. Джеффри был у них вроде командира. А всего в замке жило около двух десятков человек. Ремесленники, солдаты, прислуга.
Помимо простолюдинов, как у каждого феодала, владельца замка, у Джона Фовершэма был свой двор - люди, которые удостаивались чести сидеть с ним за одним столом: сын, дама его сердца, отец Бенедикт и Джеффри. Телохранитель удостоился подобного почета, не будучи благородных кровей, на основании своего особого статуса: он занимал должность начальника гарнизона, которую давали только самым доверенным лицам. Пусть даже этот гарнизон состоял из пяти человек.
Ворота замка, окованные железом, были двухстворчатыми и массивными, как и полагается в рыцарских замках, а вот кованой металлической решетки, закрывающей ворота в случае опасности, и в помине не было.
После беглого осмотра замка у меня появилось ощущение детской обиды. Словно вместо двух обещанных шоколадных конфет дали одну, и та - карамелька.
'Ни тебе приличного замка, ни тебе могучих рыцарей, ни тебе прекрасных дам'.
Кроме любовницы отца, которой был представлен сегодня утром, я не видел никого из женского пола, на которое стоило бы обратить внимание. Все, кого встретил за время своей экскурсии по замку, являлись особами в возрасте от тридцати и выше, с объемистыми формами и грубоватыми, на мой взгляд, лицами. Правда и они пользовались спросом. В этом вопросе меня просветил Джеффри, ткнув пальцем в проходившую мимо толстуху, тащившую большую корзину грязного белья.