Сэр Майкл и сэр Джордж

Пристли Джон Бойнтон

— Пустое. — Кемп улыбнулся ему. — Не угодно ли выслушать мой отчет прямо сейчас, господин генеральный секретарь?

— Конечно, не угодно. Дело терпит. Мы заняты другим. Речь шла об этом художнике, Неде Грине…

— Я только что с ним говорил, — сказал Кемп, как всегда ловко встревая в разговор. — Случайно встретились в «Плуге» и вместе пошли еще куда-то — в Люксембургский спортклуб, кажется… Нед нисколько не изменился, так что глядите в оба.

И он ткнул трубкой сперва в сторону Спенсера, а потом — сэра Джорджа.

— Так вот, когда меня

перебили, я хотел сказать, — продолжал сэр Джордж с высоты своего достоинства, — что разговаривал с мистером Грином и завтра мы с женой ждем его к обеду. Между прочим, будет и Филипп Баториг, который, как всем вам, вероятно, известно, является министром высшего образования.

Он сделал эффектную паузу, словно ждал овации, и с досадой перехватил несколько взглядов, украдкой брошенных через стол на Кемпа.

— Я, разумеется, подниму вопрос об организации Дискусом персональной выставки работ Грина. — Сэр Джордж посмотрел на Джералда Спенсера, который заерзал на стуле, спеша выразить свой восторг. — Но поскольку вы тоже будете присутствовать на обеде — кстати, не забудьте захватить свой проект, — то сможете уточнить разные мелкие практические вопросы.

Спенсер покачивал головой, как кобра под взглядом заклинателя. И тут Кемп тоже начал кивать и кивал все время, пока при участии Никола Пемброук обсуждалась возможность устроить концерт из произведений Маунтгаррета Кемдена, дабы умилостивить старика; а потом он попросту начал клевать носом. Пришлось разбудить его, когда дошло до пункта «Разное», чтобы он отчитался о ходе переговоров с леди Бодли-Кобем.

— И мне незачем подчеркивать, мистер Кемп, — сказал сэр Джордж сурово, — что, поскольку вы якобы занимались проектом этой Бодли-Кобем целую неделю, у вас должны быть важные новости.

— О, само собой. — Кемп вынул из внутреннего кармана пачку конвертов и разрозненных листков и начал их перебирать.

— Ну что же вы, милейший. Вам, может быть, делать нечего, но у нас дел хватает. Да и вообще вся затея с Бодли-Кобем — сплошная чушь.

Кемп посмотрел на него.

— Это почему же?

— Потому, Тим, милый, — сказала Никола, — что многие из нас уже пробовали ее уговорить, но ничего не вышло…

— Мистер Кемп, — прервал ее сэр Джордж, — будете вы отчитываться или нет? Если нет, я попрошу вас объяснить причину вашего отсутствия на службе. И если это объяснение будет…

— Вот, не угодно ли взглянуть! — воскликнул Кемп, показывая два замусоленных клочка бумаги. — Но прежде я должен объяснить, что Аннабела… то есть леди Бодли-Кобем…

— Вы зовете ее Аннабелой? — Джун Уолсингем даже взвизгнула от смеха и долго еще хихикала вместе с Никола Пемброук и Джоан Дрейтон.

— Ну, раз ее зовут Аннабелой, а мы с ней друзья, я так ее и называю. — Кемп для пущей внушительности вынул изо рта трубку, потом снова сунул ее в рот. — Мы с ней, когда ехали в ее дом в Дербишире, встретили в Бейкуэлском баре одного архитектора… Этот архитектор золотой малый, некто Людовик Шоттер…

— Ах, Шоттер! — Это подал голос Джералд Спенсер. —

Я знавал его одно время. С ним произошла какая-то скандальная история. И потом он пьет как лошадь.

— Действительно, ему не повезло, — подтвердил Кемп. — Но без сомнения, это способный и очень милый человек. Ну, мы и прихватили его с собой. Нам как раз нужен был специалист — и вот пожалуйста.

— А был в этой вашей компании хоть один трезвый? — поинтересовался Нейл Джонсон, смягчив свои слова добродушной улыбкой.

Кемп немного подумал, прежде чем ответить.

— Нет, совсем трезвых не было. Но подробности потом, Нейл. Генеральный секретарь хочет, чтобы я доложил о деле, и он совершенно прав. — Он улыбнулся сэру Джорджу, который ответил ему уничтожающим взглядом. — Так вот, Шоттер округленно определил стоимость перестройки дома в сто восемьдесят пять тысяч фунтов…

— Что за вздор! — вскричал сэр Джордж.

— А ежегодные расходы мы определили совместно, — продолжал Кемп, не обращая никакого внимания на этот возглас. — После того как дом будет соответствующим образом перестроен и в нем соответствующим образом поселятся двадцать пять деятелей искусств, при условии, что каждый будет еженедельно вносить примерно восемь фунтов, эти затраты составят девятнадцать тысяч шестьсот фунтов. Каковую сумму, вместе с расходами на перестройку в размере ста восьмидесяти пяти тысяч фунтов, должен внести Дискус…

— Что за бред! — Сэр Джордж, багровея, снова сорвался на крик. И хватил кулаком по столу. — Сроду такого не слыхал! Смотрите у меня, если вы хотя бы намекнули этой сумасшедшей Бодли-Кобем и тому архитектору, что Дискус может согласиться на подобную нелепость! — Тут ему в голову пришла ужасная мысль. — И смотрите, если вы сделали какое-нибудь публичное заявление. Давал кто-нибудь из вас интервью журналистам?

Кемп посмотрел на него со снисходительным удивлением.

— Имея за плечами большой опыт государственной службы, я, сэр Джордж, всегда избегаю иметь дело с прессой. Но мне показалось — знаете, тот вечер был хоть и веселый, но такой суматошный, — что леди Бодли-Кобем и Людовик Шоттер кое-что сказали девушке из «Бакстон уикли геральд».

— Ах, черт!

— Вам это представляется несколько преждевременным?

— Преждевременным? Да это просто дурацкая пьяная болтовня.

Кемп собрал свои листки, запихнул их обратно во внутренний карман, потом встал, исполненный торжественного достоинства.

— Послушайте, шеф, вы послали меня к леди Бодли-Кобем договориться о деле, которое до сих пор вам никак не удавалось протолкнуть. Вместе с тем вы сказали мне, что Дискусу нужно сделать что-нибудь громкое в области театра. Я занялся этим делом. Я осмотрел дом, который будет предоставлен в наше распоряжение. Я привлек самого квалифицированного консультанта, какого мог найти. Я представил примерную смету затрат. Что еще мог я сделать?

— А ведь он прав! — воскликнула Никола. — Мы только напрасно тратили время и силы на эту женщину, но Тим не из таких.