Серафим Саровский
Шрифт:
Батюшка Серафим неоднократно говорил своим «дивеевским сиротам»: «Страшное время идет на Россию. Я молил Господа отвести эту страшную беду,но Господь не услышал убогого Серафима».
В записках князя Путятина, человека, очень близкого Дивееву, сохранилась запись о том, что на вопрос Мотовилова, когда же будет самое страшное время, батюшка Серафим ответил: «Немного позже, чем через 100 лет после моей смерти». Имелись в виду тридцатые годы XX столетия. Вспомним 1937-й…
В Дивееве сохранялось предание батюшки Серафима о том,
Видимо, это время зависело от народного покаяния: ведь и святой Иоанн Кронштадтский в начале XX века говорил, что если русский народ не покается, то кончина мира близка. Прозорливые старцы Оптиной пустыни свидетельствовали, что будет еще период благодати Божией на Руси. Во всяком случае, когда большевики разорили Серафимов монастырь, монахини уходили с крепкой верой, что Дивеев, как и вся русская. Церковь, вновь возродится. Возвращения пришлось ждать больше шестидесяти лет…
Из записок священника В. Садовского: «Много чудного говорил батюшка Серафим об этой канавке. Так что «канавка эта — стопочки Божией Матери! Тут ее обошла Сама Царица Небесная! Эта канавка до небес высока! Землю эту взяла в удел Сама Пречистая Богородица! Тут у меня, батюшка, и Афон, и Киев, и Иерусалим! И как Антихрист придет, везде пройдет, а канавки этой не перескочит!»Рыли сестры эту канавку до самой кончины батюшкиной, к концу жизни, по приказанию его, и зимой рыть не переставали. Огонь брызгал из земли, когда топорами ее рубили, но батюшка Серафим переставать не велел. Когда дело не шло на лад, то приказывал хоть на один аршин или хотя бы на четверть аршина рыть, только бы почин сделали, а там дороют!»
«О канавке говорил мне батюшка, — вспоминала монахиня Капитолина, — да и всем говаривал, что потому она так вырыта, что это та самая тропа, где прошла Царица Небесная, взяв в удел себе обитель. «Она, Матерь-то Божия, все это место обошла. Вы и землю-то когда роете, не кидайте так и никому не давайте, а к себе в обитель, в канавку-то и складывайте! И скажу тебе, матушка, кто канавку с молитвой обойдет да полтораста Богородиц прочитает, тому все тут: и Афон, и Иерусалим, и Киев!»
«Канавка чтоб три аршина была глубины и три аршина ширины, и три же аршина вышины, воры-то и не перелезут». «На что, — говорю (вспоминает старица Прасковья Ивановна), — батюшка, нам ограда бы лучше». «Глупая! Глупая, — говорит, — на что канавку? Когда век-то кончится, сначала станет Антихрист с храмов кресты снимать да монастыри разорять, и все монастыри разорит! А к вашему подойдет, а канавка-то и станет от земли до неба, ему и нельзя к вам взойти-то, нигде не допустит канавка, так прочь и уйдет!»
Старица Феодосия Васильевна сообщила: «Страдая падучею болезнью, пришла я к батюшке Серафиму, он и говорит мне: «Ступай, радость моя, в Дивеево рыть канавку. Эту канавку Сама Царица Небесная Своим пояском измерила, так что когда Антихрист-то придет, то канавка эта не допустит его туда!» «Батюшка, — говорю я ему, — я ведь больна, вот так-то и так!» Выслушав, взял он меня за плечи
К слову сказать, известны исцеления от болезней не только от прикладывания к больному месту земли из канавки, но даже и от засушенного цветка, сорванного на ней.
Водной из своих бесед с Мотовиловым преподобный Серафим, говоря о состоянии духа последних христиан, оставшихся верными Богу перед концом мира, поведал весьма важное:
«И во дни той великой скорби, о коей сказано в Писании, что не спаслась бы никакая плоть, если бы избранных ради не сократились оные дни, именно в эти дни «малому стаду» верных предстоит испытать на себе нечто подобное тому, что было испытано Самим Господом, когда Он, вися на кресте, будучи совершенным Богом и совершенным человеком, почувствовал Себя Своим Божеством настолько оставленным, что возопил к Отцу: «Боже Мой, для чего Ты Меня оставил?» Подобное же оставление человечества благодатью Божией должны испытать на себе и последние христиане, но только лишь на самое краткое время, по миновании которого не замедлит вслед явиться Господь во всей славе Своей и все святые ангелы с Ним. И тогда совершится во всей полноте все, от века предопределенное в Предвечном Свете».
« Много раз, — пишет в своих записках Мотовилов, — слышал я из уст великого угодника Божия, старца отца Серафима, что он плотью своей лежать в Сарове не будет. И вот однажды осмелился я спросить у него:
— Вот вы, батюшка, все говорить изволите, что плотию вашей вы в Сарове лежать не будете. Так нешто вас саровские отдадут?
На сие батюшка, приятно улыбнувшись и взглянув на меня, изволил ответить так:
— Ах, ваше боголюбие, как вы! Уж на что царь Петр был царь из царей, а пожелал мощи святого благоверного князя Александра Невского перенести из Владимира в Петербург, а святые мощи-то не похотели!
— Как это не похотели? Когда они в Петербурге в Александро-Невской лавре почивают?
— В Александро-Невской лавре, говорите вы? Как же это так? Во Владимире они почивали открыто, а в лавре под спудом. Почему же так? А потому, — сказал батюшка, — что там их нет.
И много распространившись по сему поводу своими богоглаголивыми устами, батюшка Серафим поведал следующее.
— Мне, ваше боголюбие, убогому Серафиму, от Господа Бога положено жить гораздо более ста лет. Но так как к тому времени архиереи русские так онечестивятся, что нечестием своим превзойдут архиереев греческих во времена Феодосия Юнейшего, так что главнейшему догмату веры Христовой(о воскресении. — Н. Г.) и веровать уже не будут, то Господу Богу благоугодно взять мощи убогого Серафима до времени от сея временной жизни и потом воскресить, и воскресение мое будет, аки воскресение седми отроков в пещере Охлонской во дни Феодосия Юнейшего.