Серапионовы братья
Шрифт:
КАК ГОСПОДИН И ГОСПОЖА БРАКЕЛЬ
ГОВОРИЛИ О НЕЗНАКОМОМ РЕБЕНКЕ
И ЧТО СЛУЧИЛОСЬ ПОТОМ
– Право, мне кажется, дети все это видели во сне, - так сказал господин Таддеус Бракель своей жене, слушая рассказы восхищенных детей о наружности, песнях, играх и вообще все об их новом, чудесном знакомце.
– Но, впрочем, - продолжал господин Бракель, - если вспомнить, что оба рассказывали одно и то же и, следовательно, должны были видеть один и тот же сон, то я не знаю, что об этом и подумать.
– Незачем много думать, - прервала госпожа Бракель, - я уверена, что этот ребенок просто сын школьного учителя из соседней деревни и
Господин Бракель был совсем другого мнения, и Феликс с Христлибой были призваны еще раз с приказанием описать подробнее все, что особенного они заметили в наружности незнакомого им раньше ребенка и как он был одет. Что касается наружности, оба в один голос отвечали, что у него было белое, как лилия, личико, розовые, как лепестки розы, щечки, яркие, как вишни, губы, голубые блестящие глаза, светлые золотые волосы, и все это вместе было так мило и хорошо, что более прелестного ребенка не случалось им видеть во всю жизнь. Об одежде оба также единогласно утверждали, что на нем не было ни голубой полосатой куртки, ни таких же панталон, ни черной кожаной фуражки, какие носил сын школьного учителя Готлиб. Но когда заходила речь о том, как же именно неизвестное дитя было одето, то рассказы их были до того путаны и противоречивы, что нельзя было ничего понять. Так Христлиба уверяла, что дитя было одето в легкое, блестящее платьице, сшитое из розовых лепестков, а Феликс, напротив, утверждал, что платье ребенка сверкало золотисто-зеленым цветом, как молодые листья на весеннем солнце. Что это не был сын школьного учителя, видно было, по словам Феликса, уже по тому искусству, с каким милый мальчик умел стрелять и охотиться, как будто всю свою жизнь провел в лесу и не занимался ничем другим, кроме охоты.
– Ах, Феликс! - перебила Христлиба. - Как же можно называть охотником маленькую, хорошенькую девочку? Конечно, может быть, она смыслит кое-что и в охоте, но главное ее дело - домашнее хозяйство. Посмотри, как мило помогла она мне одеть моих кукол и какие вкусные выучила готовить блюда!
Таким образом, оказалось, что Феликс считает неизвестное дитя мальчиком, а Христлиба, наоборот, девочкой, и оба никак не могли прийти к согласию по этому пункту. Госпожа Бракель полагала, что не стоит толковать с детьми о подобных глупостях, но господин Бракель сказал:
– Я был бы готов сам пойти с детьми в лес и посмотреть, что это за чудесный ребенок, но, кажется, этим я испорчу им все, а потому лучше останусь дома.
На следующий день неизвестное дитя уже ожидало Феликса и Христлибу в урочный час в лесу. Вчерашние игры возобновились, и к ним присоединились новые чудеса, так что Феликс и Христлиба не переставали ахать от изумления. Оказалось, что неизвестное дитя умело во время игр разговаривать с деревьями, цветами и ручьями на их собственном языке. Все они ясно отвечали на его вопросы, и, что было еще удивительнее, Феликс и Христлиба точно так же ясно понимали этот язык.
– Эй вы, беспокойный народ! Что вы там так трясетесь? - крикнул ребенок в густую чащу осин.
– Ха, ха, ха! - весело откликнулись листья, задрожав от смеха. - Мы радуемся вестям, которые примчал нам сегодня с гор и облаков дружок утренний ветер. Он принес нам поклон от золотой королевы и обвеял целым морем сладкого аромата.
– Полноте, дети, слушать этих пустомель, - внезапно заговорили цветы, нечего им хвастать сладким ароматом, который принес
– Да ведь и мы вас любим, наши милые цветы, - сказало неизвестное дитя, а Христлиба, бросившись на землю и протянув обе руки, как будто желая обнять разом все цветы, воскликнула:
– Ах да, любим, любим!
Феликс же добавил:
– И я вас люблю за ваши яркие платья, но люблю также кусты и деревья за то, что они вас защищают своей листвой!
– Что правда, то правда, - загудели на это густые сосны, - ты сказал верно, умный, хороший мальчик. Ты, конечно, нас не боишься даже тогда, когда мы сильно расшумимся порой, поссорившись с дядей буйным ветром.
– Не боюсь, не боюсь! - закричал Феликс. - Напротив, у меня, как у всякого охотника, сердце прыгает от радости, когда вы расшумитесь!
Но тут прожурчал ручей:
– Оно, конечно, так, только зачем же вечно охотиться и рыскать по лесу. Садитесь, дети, на мой бережок, на зеленый лужок, да послушайте, что я вам расскажу. Итак, далеко, в неведомых тайниках родился я на свет Божий; много знаю я сказочек, и все-то они разные и новые. Слушайте только мое журчание! Много картинок покажу я вам, глядите только в мое светлое русло: голубые небеса, кусты и леса! золотые облака - все промчится перед вами! А захотите, так я вас самих приласкаю и освежу; спуститесь только в мои светлые волны!
– Видите, Феликс и Христлиба, - сказал их милый товарищ с очаровательной улыбкой, - как все здесь вас любят! Но, однако, пора! Вечерняя заря начинает разгораться, а соловей громко зовет меня домой!
– О, погоди еще немного, - умоляющим голосом сказал Феликс, - полетай с нами, как вчера!
– Только не так высоко, - попросила Христлиба, - а то у меня закружится голова.
Неизвестное дитя, подхватив детей за руки, помчалось с ними среди розовых волн вечерней зари, а птички опять, с песнями и свистом, пустились за ними вдогонку. И что это были за радость и веселье! А в светлых облаках засияли перед ними прекрасные замки, построенные словно из рубинов и других драгоценных камней!
– Гляди, Христлиба, какие чудесные замки! - с восторгом закричал Феликс. - Выше, выше лети, милый мальчик! Я хочу долететь до них!
Христлиба тоже с восхищением смотрели на великолепные дворцы, так что даже забыла свой вчерашний страх.
– Это мои воздушные замки, - ответил их новый друг, - но вам, дети, пора домой! На сегодня довольно!
Феликс и Христлиба от восторга даже не заметили, каким образом очутились они перед дверями дома их родителей.
ОТКУДА РОДОМ БЫЛО НЕИЗВЕСТНОЕ ДИТЯ
На другой день маленький товарищ Феликса и Христлибы дожидался их в чудесной палатке, построенной им на тенистом берегу ручейка из гибких лилий, ярких роз и пестрых тюльпанов. Дети уютно уселись под ее тенью и стали слушать разные интересные истории, которые стал рассказывать им, по вчерашнему обещанию, ручей. Послушав некоторое время, Феликс обратился к неизвестному ребенку:
– Милый наш товарищ! Вместо того, чтобы слушать то, что он так тихо про себя бормочет, так что я даже и не все понимаю, расскажи-ка, пожалуйста, нам что-нибудь сам. Мы бы особенно хотели узнать, кто ты такой, откуда ты родом и почему ты всегда так быстро нас покидаешь, что мы даже оглянуться не успеваем?