Серая Дружина-2: Доспехи для шута
Шрифт:
– Думаешь, поможет?
– Может, ведь так? – Йехар напряженно смотрел на Милию, прогуливающуюся в сторонке. – Конечно, на него нахлынут не самые лучшие его воспоминания, но они будут его, он переживет их сам… трудно будет их отрицать, не так ли?
По-моему, рыцарю просто хотелось в это верить, но, что самое страшное, – мне хотелось в это верить тоже.
Проблема была в том, что Хайя находилась от нас на порядочном расстоянии, которое даже для Эдмуса было проблемно покрыть меньше, чем за три-четыре дня – при условии, что он все время проведет в воздухе, а лететь будет с полной скоростью.
Йехар шумно вздохнул, поманил за собой Виолу, жестом попросил меня оставаться на месте и отправился к Милии. Та встретила его довольно-таки неприветливым взглядом.
Совещание «на троих» проходило от меня в тайне и шепотом. Пару минут я понаблюдала за размахивающим руками Йехаром и мрачно шипящей что-то в ответ Милией. Виола же просто бросала неодобрительные взгляды и на него, и на нее. Что бы ни замышлялось – триаморфине это не нравилось со всех позиций.
Я обернулась к Эдмусу и алхимику – здесь было ненамного веселее. Спирит решил не тратить свои усилия на песни и пляски (настроение, наверное, было не то) и попросту повествовал Веславу о том, кто он такой. И кто такой Веслав тоже. И кто мы такие – до кучи.
Понятное дело, сие сопровождалось непременными комментариями алхимика:
– Ну, это ты врешь, ясное дело. Если мы с этим белобрысым типом только и делаем, что рвем друг друга на части, а я это, как это… алхимичу чего-то – почему я его попросту не отравил до сих пор? Это же несправедливо! Законы… какие законы?!
Дослушав до того момента, когда Эдмус сам начал удивляться, что Йехар, да и все мы, еще на этом свете, я повернулась к спорящей троице.
Троицы не было. Не было даже какой-нибудь захудалой пары!
Рядом со мною с довольно-таки печальным видом обретался Поводырь Дружины. Милии и Виолы в пределах видимости не наблюдалось, из чего напрашивался только один вывод. Который, однако, тянул за собой целую тонну вопросов.
– И она согласилась?!
Йехар на это махнул рукой – не спрашивай, Ольга.
– И… почему вдвоем?
Ответ отразился в измученных глазах Поводыря: так ведь Милия не знает, где сейчас Хайя. Вот Виола ее и направляет. Мысленно. Способности новые все же пришлись кстати.
– И ты их отпустил?!
Вновь ни единого слова и объяснение жестами. Конечно, оставить нас Поводырь не решился, а Хайя ведь Милию не знает, может испугаться. С последствиями. Виола – нечто вроде сдерживательно-объяснятельного фактора.
Остается молиться, чтобы они смогли вернуться назад. Мне почему-то не особенно в это верилось. Йехар нервно таращился на Эдмуса и Веслава, которые чуть ли не в обнимку пытались решить: почему это он до сих пор жив?
– Кто она? – я решила отвлечь его, пока он не задумался над тем же вопросом. Кивнула в неопределенном направлении – предполагалось, что где-то там сейчас Милия и Виола. – Тоже из Ордена? Ты с ней давно знаком?
– Давно, – тревожно отозвался Йехар, глядя все туда же. – Однако знаю ее не близко, Милия была в составе Ордена задолго до меня, она много сильнее нас с Глэрионом и…
Хаос с прицепом, сколько ж ей лет!
– И она гораздо… ну, ты понимаешь…
– Опытнее, –
– И это тоже, – мирно подтвердил Йехар. Теперь он высматривал что-то в небе, наверное, моонов. – Но я хотел сказать: неистовее. Понимаешь, долг светлого странника – уничтожение нечисти, так обычно и бывает… но ведь мы несем свет не только через уничтожение. Есть еще милосердие. Милия лишена его, лишена понимания полутонов, для нее, если кто-либо склонился ко тьме – он приговаривается к смерти.
Я немного удивилась тому, что странница не выкосила нас поголовно в первые десять секунд после прибытия. Видимо, сыграло роль то, что она узнала Йехара.
– И потому некоторое время назад ее поведение начало внушать тревогу Ордену. Мой учитель, а с ним еще несколько старейших, попросили ее на время отойти от дел.
Финал такого распоряжения я додумала сама. Так она вам и уйдет, прямо все лицо смирением дышит. Еще и табельный жезл сдать прикажете?
– И теперь она… сама по себе?
– Большей частью она не появляется в резиденции. Скитается по мирам, как подскажет ей интуиция.
Избавляет мир от зла, как же. И хоть что-нибудь от миров после ее визитов остается?
– Но разве вы не пытались… разве Орден не думал, что этот ее пунктик…
– Что она может быть опасна? – Йехар пожал плечами, но я не сомневалась, что его покорность – наигранная. – Они решили, что пользы Милия приносит все же больше. Ты сама видела, заблуждения не сковали ее целиком, и, хоть свет ее скипетра – карающий, в ней самой, может, и сохранилась та самая толика милосердия…
Чтобы не убивать всех подряд, что ли? И почему мне кажется, что в голосе у Йехара слышится отдаленная надежда?
Искушение мнимым светом – вещь страшная. Тьма дает соблазн властью, ощущение всесилия, но это – априори зло. Но если ты светлый – тебя ждет искушение собственной ложной добродетелью, когда тебе кажется, что ты можешь все исправить, всех защитить, и как-то между делом забываешь, что исправлять в первую очередь нужно себя, и защищать людей – от себя. Это долг первейший. А когда ты начинаешь судить других и забываешь, что для всех есть один судья – свершается это самое оно.
Трансформация, когда свет в тебе гибко подменяется тьмой, а ты не замечаешь. Когда твой светоносный дар становится холодным и лишается сострадания и жертвенности.
В целом, Йехар это выделил четко. Свет без милосердия есть тьма.
Вот уж не думала, что здесь и сейчас мне понадобится то, что в нас до одурения вколачивали в первые недели обучения на теории стихий. Фокус в том, говорил лектор (только этот курс и читал Игнатский, и под его усталый бубнеж засыпали решительно все), что вы думаете, что владеете стихиями светлыми или стихиями темными. Это не так. Оттого, что у вас стихия – огонь, вы не потемнеете. Просто стихии изначально выбирают тех, кто более склонен ко тьме или к свету. Дело в вас. Драться нужно для начала не со вселенской тьмой, а с собственной дуростью. Банальная истина, а не до всех доходила, и я ее поняла как следует только сейчас, в очередной раз взглянув на огненный клинок Йехара и припомнив светоносный жезл Милии.