Серая нить. Книга первая.
Шрифт:
Воин, на чьё попечение меня оставили, дернул за веревку и повел к одному из колец, что торчали повсюду. Он усадил меня на пол, связал мои руки и шею таким образом, что начни я дергаться, то непременно задушил сам себя. Под конец, дикарь пнул меня ногой и ушел помогать другим воинам.
Я, предоставленный самому себе, стал смотреть по сторонам. Стены пещеры не были голыми, по крайней мере, со стороны стены к которой меня привязали. Камни покрывали лоскутки какой-то тонкой ткани, наложенные друг на друга неровными краями, они были грубо сшиты меж собой. Засмотревшись, я не удержал равновесие и упал. Ремни начали душить меня. Чтобы ослабить давление ремней, я стал вертеться, пока
Старясь отодвинуться от стены подальше, я раскачался, и вновь упал на бок. Петля, накинутая на шею, затянулась, передавив шею, лишила возможности дышать. Ко всему прочему один из кусков кожи оторвался и упал мне на лицо, так что его край оказался во рту. Этого мой желудок выдержать не мог, его содержимое устремилось наружу. Я был в панике, захлебнуться собственной рвотой, когда столько пришлось пережить, было бы просто глупо. Свет начал меркнуть, но в этот момент, чьи-то руки подняли меня и возвратили в былое положение, затем срезали не дающую дышать веревку. Содержимое желудка получило проход, вырвалось из меня мощной струей. Я поднял глаза и увидел перед собой вождя. Он буравил меня злым взглядом, едва сдерживал себя, чтобы не вонзить кинжал прямо мне в глаз. Его сдерживало одно – я был ему нужен.
Вождь ткнул в меня своим посохом и указал на площадку, что возвышалась над всем. Он неспеша направился к ступеням, ведущим наверх площадки. Я смотрел в след удаляющемуся правителю, соображая, что он от меня хочет. Второй раз мне объяснять никто не стал, вместо этого удар плети заставил придти в себя. Я соскочил и кинулся вдогонку поднимающемуся по ступеням вождю.
Правитель туземцев подошел к огромному каменному столу и провел рукой над стоящими там чащами. В них тут же вспыхнул огонь. Когда я поднялся по ступенькам, вождь подал мне знак. Такие жесты у меня на родине используют при обучении собак. Ещё не привыкнув к положению невольника, я замешкался, и мою спину обожгла боль. Она быстро заставила меня отбросить в сторону гордость и другие чувства, мешающие выжить. Я сел на корточки, лишний раз боясь пошевелиться, чувствовав, как по спине стекает кровь.
Вождь тем временем затянул песнь. Тоска и одиночество матери, что лишилась ребенка, леденящий кровь смех безумца, который нагоняет свою жертву, впивается в неё зубами, а затем лакает вытекающую из вен кровь, отчаянье потерявшегося младенца – вот, что слышалось мне в этой песни.
Постепенно ритм песни стал ускорятся. Вместо тоски, стал слышен рык голодного зверя, его мягкие шаги, когда он подбирается к своей добыче.
Прошло ещё немного времени, голос вождя набрал мощь. В нём не было уже плаксивой тоски или неутоленного голода зверя, в нем бушевала стихия, гремел гром и завывал ветер. Звуки, что издавал вождь, шли откуда-то из глубины его тела, глаза заволокла серая пелена, черты лица стали острей. Движения выдавали напряжение, в котором находился правитель туземцев. Казалось, ещё немного, он упадет и начнет биться в припадке.
На самом пике песни, вождь замолчал, уставился лишенными зрачков глазами, на забившихся в угол, людей. Он чуть помедлил, затем указал на одного из них. Дикари в масках схватили выбранного вождем, поволокли в центр пещеры. Там его связали, подвесили на крюк верх ногами и подтянули к потолку. Пока подвешенный болтался под потолком, над шаром натянули плотную ткань,
Раздался удар барабана, и песок на столе пришел в движение. Ещё один удар, и песок собрался в небольшую горку. Вождь, тем временем, входил в раж. Он уже не просто стоял и что-то бубнил себе под нос, а тихо пританцовывал. По мере ускорении ритма, задаваемом барабаном, танец правителя становился более диким. Казалось, руки и ноги жили отдельной жизнью, тело же изгибалось так, будто в нем нет костей. Слова заклинания лились словно вода, наскакивая друг на друга. Вождю не хватало воздуха, а он все продолжал выдавливать из себя слова заклинания, и все же успел его закончить прежде, чем свалился на пол.
В пещере повисла тишина. Потом послышался шелест. Такой звук бывает, когда ветер гонит опавшие листья по земле. Я повернул голову в сторону, откуда доносился звук и увидел, как песок, рассыпанный на столе, стал подыматься, превращаться в вихрь. Маленький смерч набрал силу, но не пытался покинуть лезвие тесака, за которое зацепился своим хоботком. Он лишь двигался по самой его кромке, вперед и назад. Это продолжалось тинок пять. Затем раздался не громкий хлопок, и песок осыпался, спрятав под собой тесак. Наблюдая за колдовским смерчем, я пропустил момент, когда вождь поднялся. Он склонился над столом, осторожно взял тесак и сдул осевший песок. Я не поверил своим глазам, ржавая железяка, которую положил на стол правитель, теперь блестела отполированным зеркалом. Вождь отдал команду. Один из дикарей подбежал к висевшему моряку и схватил за волосы и, удерживал его так, чтобы тот не раскачивался.
Правитель туземцев взял двумя руками рукоятку тесака, размахнулся и снес одним ударом голову жертве. Кровь, брызнувшая, из обезглавленного тела, образовало лужу на растянутой ткани. Не знаю почему, но она не густела и не застывала. Плотная ткань не позволяла крови просачиваться, лишь в середине, где она была тоньше, появилась первая капля. Она медленно увеличивалась в размере, становясь все больше и больше, но никак не могла оторваться, чтобы упасть в низ. Висевшая капля напоминала драгоценный камень, который после обработки невольно притягивал взгляд.
Пока она наливалась тяжестью, из обломка камня появилась полупрозрачная, серая лента. Она росла, тянулась вверх к тому месту, где весела капля прямо на глазах.
Наконец капля оторвалась и упала. Серая лента чуть изогнулась и поймала её. Алое пятно окрасило верх ленты, стало спускаться в низ, становясь бледнее, и вскоре от него вовсе не осталось следа. Отведав крови, лента задрожала. Верх серого ростка стал расширяться и вскоре напоминал раскрытую пасть змеи, куда капля, за каплей исчезала кровь убитого человека. После каждой упавшей капли в голове у меня раздавался скрежет, чем-то напоминавший крик стервятника.
Вождь, принеся первую жертву, подозвал меня. Он бросил мне тонкую кисточку, повернулся к столу и начертил знак на, рассыпанном по поверхности, песке. После чего указал на стоящую чашу с черной краской. Когда я окунул кисточку в краску, вождь показал на начертанный рисунок. Затем его посох указал на одного из распятых моряков. Я смотрел то вождя, то на бывших моих товарищей, не понимая, чего от меня хотят.
Правитель туземцев вновь повторил свои действия, а чтобы до меня дошло быстрее, подкрепил урок ударом плети. Застонав сквозь зубы я подошел к распятому на плите человеку и нанес узор показанный вождем