Сердца Хаоса
Шрифт:
– Хорошо, Мэрли. Сколько тебе лет?
– Двенадцать.
Касси опешила. На вид ей все четырнадцать, а то и пятнадцать дашь. Вот что значит свежий воздух и хорошее питание.
– …правда, выгляжу я на все четырнадцать. Так, покрайней мере, говорят. Я умею стрелять, снимать шкуру, метать камни из пращи, а когда оденусь, выгляжу совсем как взрослая. Я вполне способна постоять за себя, мисс Сатхорн.
– Не сомневаюсь. Однако профессия разведчицы включает множество других требований, кроме простого умения постоять за себя. Она связана с большим риском, множество
Касси оглядела свой крис, который назывался «Жаждущий крови». Усмехнулась, вспомнив, как, должно быть, глупо она выглядела, когда читала лекцию с длинным кинжалом в руке. Положила его в ножны, свисающие с бедра.
– Дай-ка мне руку. Мэрли помогла ей взобраться на балкончик.
– Ты, наверное, ужасно храбрая, – затараторила девчонка, – если тренируешься здесь, на самом краю пропасти. Здесь жуткая высота, даже голова кружится. – Мэрли вздрогнула, словно от холода, и отодвинулась от края.
– Подобные условия – обязательная часть тренировки. Теперь скажи…
– Касси!
Разведчица привстала и заметила человека, который спешно, помогая себе руками, карабкался вверх по склону. Капюшон его куртки был откинут назад, лицо смуглое, золотистые локоны развеваются на ветру.
– Тим! – закричала Касси и помахала рукой. Потом соскочила с уступа и бросилась к нему. Он подхватил ее, поцеловал.
– Я спешил изо всех сил. На базе Питон объявлена двадцатичетырехчасовая готовность. По сообщениям разведчиков, драки пока не помышляют штурмовать горы, их вполне устраивает добыча, которую они захватили в Порт-Говарде. – Он помедлил, потом с горечью признался: – Сейчас меня куда больше беспокоит наша Кали.
Касси порывисто притянула его голову и звучно поцеловала в губы. Сзади раздался смущенный голосок:
– Я так понимаю, что мне пора уходить, мисс Сатхорн. Вы не забудете о моей просьбе?
На экране тридивизора появился внутренний двор центрального административного корпуса и аркада, окружающая его. Камера была установлена наверху и давала панорамное изображение. Следом, крупным планом, возникло лицо Генерального секретаря партии реформ Марселя Уэсмана, выражающее испуг и растерянность.
Неожиданно раздался трескучий залп, и лицо, даже не исказившись, исчезло. Тут же на экране появился строй солдат – все они сжимали в руках «шиматцу». Рядом стоял командовавший расстрелом офицер.
– Вот и все, Марсель, – прошептал новый глава планетарного правительства Говард Блейлок. Его слова обозначились облачком белого пара. Галерея на восьмом этаже, где он находился в компании с высшими чинами дра-ков, была открыта. День выдался ясный, морозный.
– Иногда приходится идти на жертвы, – так же тихо добавил он.
Маленький, похожий на черепаху господин Кимура, росточком всего с лампас на фельдмаршальских брюках Кусуноки, невозмутимо потер руки. «Интересно, – подумал Блейлок, – почему он всегда одевается, словно собрался на похороны. Хвалится своей выдержкой, а когда раздался залп, зажмурился. Вот тебе и гордый дракон. Трусит… Тоже трусит?..»
В этот момент другие
– Что вы там все вздыхаете, бормочете? – раздраженно, громко спросил маршал.
– Прошу прощения у господина таи-шо, – ответил с поклоном Кимура, – но я ничего не говорил. Ах да, – старый якудза взмахнул рукой, в которой были зажаты белые перчатки, – я только сейчас вспомнил, что-то там было насчет грабежей… – Фразу он не закончил. Подобный способ общения между высшими чинами в руководстве драков был для Блейлока не в новинку. Он давно приметил, что эти двое не очень-то жалуют друг друга, и если господин Кимура все еще держался в рамках вежливости, то Кусуноки порой забывался, называл его «стариком», а то и «приятелем», что вообще было немыслимо с точки зрения норм, существующих в Синдикате.
– Что такое? – повысил голос фельдмаршал. – Это, по-видимому, желторотые птенцы вашего наставника позволяют себе нарушать воинскую дисциплину. Мои солдаты ведут себя достойно!
– Позволю,себе заметить, что ваше превосходительство командует всеми частями, участвующими в высадке. Прошу заранее простить, если мне приходится сообщать вам неприятные известия. Говорят, что солдаты из вашего 227-го танкового полка используют боевые машины и транспортеры технического обслуживания для того, что бы вывезти награбленное из района Смита.
– Что из того? Они заработали право на небольшое вознаграждение.
– Доверие, которое оказывает ваше превосходительство этим людям, удивляет. До сих пор считалось, что мародерство и грабежи несовместимы с дисциплиной…
– Ладно! Пусть крысы из военной полиции займутся этим вопросом.
Кимура выдавил на лице скупую улыбку и поклонился.
– Ваше превосходительство проявили большую мудрость.
Взвод по команде офицера взял на караул, солдаты повернулись направо и промаршировали в дальний угол двора. Экран погас. В то же мгновение личная охрана Кусуноки – молодые крепкие ребята, вооруженные автоматами, окружили шефа, отделив его тем самым от остальной группы, и прежде всего от Говарда Блейлока. Кусуноки постоянно поглядывал на Блейлока, как горный орел поглядывает на каменного голубя. Всякий раз, когда фельдмаршал обращал на него внимание, новому председателю правительства хотелось забиться в расщелину. С той же злобой смотрели на Блейлока и две огромные овчарки, которых держали проводники из личной охраны таи-шо.
Вот и сейчас, как только Кусуноки перевел на горожанина взгляд, в котором читалось откровенное презрение и недоумение по поводу того, что здесь делает этот гайджин, Говард постарался сдержать дрожь. Не удалось – руки сами по себе заходили ходуном. Человек более впечатлительный, чем Блейлок, давно бы не выдержал напряжения, однако он держался. Физическая закалка помогала.
К Кусуноки подошел адъютант и что-то сообщил ему вполголоса. Фельдмаршал обратился к Блейлоку:
– Внизу собралась делегация. Они хотят поговорить с вами. Тот пожал плечами.