Сердце дикаря
Шрифт:
— Вы чувствовали себя в гостиной губернатора свободно и непринужденно, словно рыба в воде, не так ли, леди Кэролайн?
Волк произнес эти слова, едва лишь слуга закрыл дверь занимаемого губернатором бревенчатого строения и они с Кэролайн оказались на улице. Она молча взглянула на него сквозь полуопущенные ресницы, хотя в дымном свете факелов, горевших по ночам у входных дверей всех зданий форта, было невозможно разглядеть выражение его лица. Однако Кэролайн без труда смогла представить, что глаза его в этот момент насмешливо блеснули, черные брови взметнулись вверх и полные губы искривила саркастическая усмешка. Так бывало всегда, когда он говорил с ней
Ей не хотелось отвечать ему отчасти потому, что, во-первых, разговор этот легко мог перейти в ссору, а во-вторых, Волк, похоже, и не ждал от нее ответа. Некоторое время в ночной тишине слышался лишь звук их шагов. Кэролайн приходилось почти бежать, чтобы не отстать от Волка. Наконец он прервал затянувшееся молчание.
— Разумеется, ничего иного я от вас и не ожидал! — фыркнув, бросил он. — Однако меня чрезвычайно удивило то, что вы в разговоре с губернатором назвали индейских вождей заложниками. Литтлтону, похоже, это пришлось совсем не по душе.
Кэролайн резко остановилась, забыв в эту минуту о своем намерении как можно скорее избавиться от общества Волка.
— Насколько я знаю, то, что вождей чероки держат в качестве заложников, известно всем. Я лишь назвала вещи своими именами. Хочу заверить вас, что в мои планы совершенно не входило каким-либо образом воздействовать на ваши чувства с помощью данного высказывания.
Волк, по инерции сделавший несколько шагов, резко остановился и приблизился к Кэролайн. Они стояли в густой тени, падавшей от приземистого, длинного здания склада, скрытые от глаз редких в этот час прохожих. Рафф склонился над Кэролайн, и она, испуганно втянув голову в плечи, пожалела о том, что не сочла возможным продолжать разговор на ходу. Но теперь было уже поздно думать об этом. Он приблизился к ней почти вплотную.
— Мне подобное и в голову не пришло бы! — произнес он. — Но я, признаться, был удивлен до глубины души. Судя по вашим словам, можно было бы предположить, что вас заботит будущее племени чероки.
Но ведь так оно и было! Кэролайн не могла равнодушно отнестись к несправедливостям, творимым ее соотечественниками над беззащитными и простодушными индейцами. Она думала о Садайи и Валини, о большинстве чероки, помогавших восстанавливать разрушения в Семи Соснах, о Гулеги да... о Волке. О нем, конечно, в первую очередь, хотя она и пыталась внушить себе, что он должен быть ей ненавистен или, скорее, безразличен. На память ей совершенно некстати пришло их знакомство, поездка верхом в приграничный район, ночь, проведенная в хижине Волка, его предательство... Она тряхнула головой, возвращаясь к реальности, и решительно проговорила:
— Я хотела бы вернуться домой. Здесь меня все тяготит. Сколько может продолжаться это изгнание?!
— А-а, на родину. В какой части Англии вы жили до приезда сюда?
— В Глочестере. Но какое это имеет значение? Ведь вы прекрасно знаете, что я говорю не об Англии. Своим домом я считаю Семь Сосен.
Волк шумно вздохнул и переступил с ноги на ногу. Помолчав немного, чтобы подобрать, как догадалась Кэролайн, подходящие слова для ответа, он спокойно произнес:
— Полагаю, что сейчас не время спорить о том, кому из нас по праву принадлежит дом и усадьба в Семи Соснах. К тому же, есть ведь еще и Логан, сражающийся в Пенсильвании.
Кэролайн, закусив губу, промолчала. Ей нечего было на это ответить. Не могла же она, в самом деле, сказать Волку, что носит под сердцем дитя Роберта. Это можно будет сделать потом... если она не передумает.
— В чем дело, сиятельная леди Кэролайн? Вам нечего
По-видимому, он выпил за обедом гораздо больше, чем следовало. Ведь прежде он не бывал с ней так груб и бесцеремонен. Нет, он действовал льстиво, вкрадчиво и коварно. Воспользовался ею и бросил на произвол судьбы. И это было, пожалуй, гораздо больше в его духе, чем сегодняшние колкости и какое-то нелепое паясничанье. Кэролайн разозлилась не на шутку и думала теперь лишь об одном — как бы поскорее избавиться от назойливого провожатого.
Однако принять это решение оказалось гораздо легче, чем осуществить. За время их разговора Волку каким-то образом удалось оттеснить ее в угол, образованный стенами здания. Его мощное тело загораживало ей путь к бегству. Конечно, она могла бы закричать, но что в таком случае подумали бы пришедшие ей на помощь жители форта? Ведь Волк не посягал на ее жизнь, свободу или имущество. Он просто вел с ней непринужденный разговор. Кэролайн решила попробовать убедить Волка, чтобы он отпустил ее.
Она уперлась рукой ему в грудь, стараясь оттолкнуть его, и поняла, что допустила непростительную ошибку, ибо в следующее же мгновение его огромная рука накрыла ее ладонь, прижав к своей груди. Сквозь ткань рубахи она чувствовала, как бьется его сердце. Ладонь ее обдавало теплом его тела. О, хоть бы только он не заметил, как участилось ее дыхание!
— Я тороплюсь домой. Мне давно уже следовало вернуться в дом миссис Кинн!
— Вы уверены, что хотите этого? — недоверчиво спросил Волк, и Кэролайн пришло в голову, что, возможно, он в какой-то степени наделен способностью читать чужие мысли. Во всяком случае, ему нередко удавалось догадываться о ее истинных чувствах, желаниях и намерениях, как бы она ни пыталась скрыть их.
— Полагаю, что и вам надлежит как можно скорее вернуться к губернатору. Как бы Литтлтон не стал беспокоиться, — ответила Кэролайн, вспомнив, что лучший способ защиты — нападение. — Да и вам, раз уж вы решили принять сторону англичан, не мешало бы присутствовать в их штабе во время принятия ответственных решений.
Кэролайн почувствовала, как тело его напряглось, и решила, что близка к осуществлению своего плана. Но Волк не отпустил ее руки. Напротив, пальцы его сжались еще крепче.
— У вас, миледи, сложилось превратное представление о том, какую из сторон я считаю своими врагами.
— Неужели? — Кэролайн считала, что аристократически-надменные интонации голоса даются родовитым особам от рождения. Правда, у нее до встречи с Волком не было ни повода, ни желания проверить на практике, унаследовала ли она их от своих знатных предков. В последнее же время она так часто пользовалась этим небезупречным оружием, что ей удавалось производить большое впечатление даже на самое себя... — Признаться, в это трудно было бы поверить, глядя, как вы въезжаете в ворота форта рядом с губернатором. Или узнав, что сегодня вы были его гостем на немноголюдном званом обеде!
Кэролайн не могла предположить, в какую форму выльется его гнев после произнесенных ею обвинительных слов, и совершенно растерялась, когда Волк, закинув голову назад, звонко расхохотался.
— Вы, никак, нарочно стараетесь разозлить меня, Кэролайн? Но должен вас огорчить: пока, во всяком случае, вам это не удалось. Скорее наоборот! — проговорил он, продолжая посмеиваться.
— Оставьте это, Волк! Зачем бы мне злить вас? Но вот что мне непонятно: почему все члены мирной делегации, отправившейся в Чарльз-таун, задержаны в качестве заложников, а вы один пользуетесь полной свободой?