Сердце для стража
Шрифт:
— Зачем мне боец, который может в спину ударить?
— Предать всякий может. Хотите верьте, хотите — не верьте, но сами должны понимать, что уж Тереку я теперь точно не друг. Про лодку и Вдову не соврал ведь? Вот и про остальное не вру.
— Ну-ну… Норп, отбери у него топор и дай деревянное копье. С ним он много против нас не навоюет.
— Ты решил его оставить?!
— Сколько у нас опытных бойцов? Считая меня, и десятка не наберется. Нам сейчас каждый дорог.
— Брать свиноеда — это как-то…
— Да я даже людоеда
— Это я и без слов понимаю. Только давайте договоримся: как добуду меч или топор в бою, вы мне мой вернете, в обмен. Привык к нему: под руку сделан, как родной уже. С ним я буду куда полезнее.
— Ты сперва добудь. Или для начала в бою побывай. Мы вот воевать не собираемся.
— Это вы зря…
— Что зря?
— Воевать не собираетесь. Здесь за вас такое решать будут. На берегу.
Я посмотрел в сторону приближающегося берега. Долгожданного северного берега, к которому я шел, казалось, целую вечность. Знал бы, чем обернется поход к Железному Мысу, — трижды бы перед тем подумал.
Пляж, за ним пустошь, поросшая корявыми кустиками, дальше низкие холмы с плоскими вершинами. Баркас шел наискось к берегу, направляясь к зарослям тростника, среди которых виднелась протока, соединяющая море с лиманом. Если убрать мачту, в тех зарослях нас заметить можно будет лишь в упор.
И вот я почти на долгожданном берегу. Что дальше буду делать?
Еще не знаю.
Надо думать.
Глава 23
СЕВЕРНЫЙ БЕРЕГ
В лиман впадала крошечная речушка, скорее даже ручей. Вода в ней была теплой и до отвращения мутной. Я запретил ее пить, но некоторые не послушались, и еще до заката они столкнулись со всей прелестью желудочных расстройств.
Питьевую воду мы нашли, когда оставили баркас в зарослях тростника и километра на три поднялись вверх по берегу ручья. Местность, приближаясь к холмам, становилась все более неровной, именно здесь мы нашли крошечный родник. Углубили его, дождались, когда осядет муть, и начали черпать воду импровизированными посудинами, сделанными из листьев лопуха, коего у воды росло немало.
На ужин у нас был все тот же лопух. Точнее, запеченные молодые корни. Слышал, что японцы его даже специально выращивают как овощную культуру, но, попробовав это блюдо, начал сомневаться в их адекватности. Есть куда более вкусные растения, такое если и стоит употреблять, то лишь при безнадежной голодухе.
Вот прямо как у нас сейчас.
Настроение у народа было невеселым. Разговоров не велось, ни одной улыбки не видно. Зато все то и дело косились на Белоснежку, стараясь не пропустить момента, когда птица начнет беспокоиться.
После встречи с Вдовой Лодочника многие считали, что тварь чрезвычайно огорчена кражей баркаса и непременно накличет на нас беду в виде нападения ее не менее страшных сородичей. Нам и таких
Прожевав один из самых худших ужинов в своей жизни, я решил перед сном пообщаться с Лотто. Как ни крути, а он самый информированный из нас во всем, что касается здешней обстановки.
— Эта деревня, где живут еретики, ты ее видел?
— Откуда про нее знаешь?
— Здесь я спрашиваю — ты только отвечаешь.
— Понял.
— Так видел?
— Да. Был там, когда Терек ее первый раз взять пытался.
— Она большая? Сколько в ней народу?
— Не могу сказать. Может, целая тысяча. Очень большая деревня.
— Тысяча? Считать умеешь?
— Так я же с купцами ходил, там дураков не терпят. Отец у меня с Бакая, у них принято учить детей.
— Почему вы не смогли взять деревню?
— Ее деревней даже не назовешь. Больше на крепость похожа или замок большой. Там река излучину дает, берег обрывистый у нее. Перед излучиной они насыпали высокий вал и ров провели, запустив в него воду. Вдоль берега, над обрывом, частокол в три роста человека из бревен хороших, ровных. Издали такие тащить пришлось, поблизости сосновых лесов я не видел. На валу даже не частокол, а стена деревянная. Наши ходили на переговоры — говорят, что там из бревен как бы две стены сделано, и между ними земля или глина, может, даже с камнями. Такой ширины получилась, что телега проедет. Очень надежные укрепления, нечего и думать такие взять с нашими силами. Нужны машины осадные, а откуда они у Терека?
— Вот он и связался со Шнерхами.
— Страж, ты сам все знаешь, так почему спрашиваешь?
— Не все, но многое.
— Проверяешь? Хочешь на вранье поймать?
— И это тоже. Ты помнишь, где деревня эта?
— Конечно.
— Далеко? За день дойдем?
— Если напрямик, то должны успеть. Только болота там соленые, берегом моря придется идти, а там сейчас где-то Терек засел. На остров он ни за какие сокровища не сунется теперь, так что или там останется, или уйдет. Попадемся. Лучше с севера болота обходить, подальше от него. Но не знаю, успеем ли засветло. Надо пораньше выходить. Твари к жилью тянутся, нарваться можно в темноте. Хочешь к еретикам податься?
— У нас мало людей. Если там и правда хорошие бойцы есть, то хорошо бы объединиться.
— Бойцы есть. Арбалетов не один десяток, судя по тому, как часто болты на нас сыпались. Еще крепостной арбалет есть, может, даже не один. Стрела чуть ли не с копье прилетела издали и одного нашего, будто муху иглой, прямо насквозь. Камнеметы еще пуляли, но негусто и нечасто. Не деревня, а крепость королевская. Терек тогда чуть слюной не изошел — ему ведь обещано было, что еретики вообще оружия в руки не берут. Вера у них такая чудная.