Сердце Дракона. нейросеть в мире боевых искусств (главы 1-650)
Шрифт:
Поднявшись на ноги, он заковылял в сторону выхода.
Что было дальше, Хаджар помнил плохо. Кажется, он порой терял сознание, но все равно продолжал идти. Коридор дался ему так же непросто, как испытание Тени Бессмертного. Генералу даже казалось, что он слышал голос своего наставника, который убеждал его не прекращать шагать. Было ли это сном, галлюцинациями или явью, Хаджар не знал.
Он просто продолжал идти.
Цепляясь руками за стены и оставляя за собой размазанный кровавый
Потом, кажется, его подхватили чье-то руки. Надежные, как и его самого.
Чей-то знакомый голос сказал:
– Чихать я хотел, на твое “Никто не заходит в замок!”. Только попробуй мне тут кони двинуть, Хадж! Ты мне еще на свадьбу тысячу ядер должен!
Хаджар хотел было возразить, что недавно было “всего” сорок, но на это у него уже не хватило сил.
Он изредка приходил в себя, но чаще пропадал в темном беспамятстве. Обрывочно он видел разные сцены.
Как горел древний замок, осыпающийся к подножию скал.
Как ликовали солдаты объединенной армии.
Как белыми призраками над полем боя летали лекари, забирая с собой тела стонущих раненных.
Он видел поля убитых. Сотни, тысячи, сотни тысяч тел. Пронзенные, рассеченные, оставленные висеть на копьях, раскиданные по скалам.
Кажется, его несли на наспех сооруженных носилках. Все тот же знакомый голос, сказал, что кто вздумает положить генерала “на щит” первым отправиться к праотцам.
Кажется, ему салютовали. Хаджар не понимал почему, он не сразу вспомнил, что он, вроде бы, генерал…
Генерал чего, генерал зачем… Он воевал?
Хаджар проваливался в беспамятство и там, на дне, его ждала золотая река. Он нырнул в неё и почему-то сразу почувствовал себя дома. И это “дома” было намного роднее того, что он ощущал в шатре.
И чем глубже он погружался в эту золотую реку, тем отчетливее понимал, что вода, вовсе не вода, а волосы. Душистые, золотые волосы, которые он расчесывал нефритовым гребнем.
Кажется, перед ним сидела маленькая девочка и что-то беззаботно щебетала. Возможно, её звали Элейн и она была его сестрой.
В саду, у пруда, сидела в беседке прекраснейшая из принцесс всех ближайших королевств. Девушка, чей меч не знал промаха. Как, собственно, и язык. Король уже устал извиняться перед послами за те “глубокие нравственные страдания”, которая причиняла Элейн своим возможным женихам.
Помимо принцессы в беседке находилась её любимая служанка. Она расчесывала ей волосы и рассказывала о Безумном Генерале, который ведет войну с непобедимой сектой Черных Врат.
Элейн, обычно внимательно слушавшая истории о Хаджаре, сегодня не могла уловить смысла звучавших фраз.
Отчего-то ей казалось, что её волосы рассчитывает вовсе не служанка, а кто-то другой. Очень родной, близкий, но почему-то она никак не могла поймать ускользавшего от неё образа этого человека.
И все же, она не хотела, чтобы это мгновение
Сейчас, в беседке напротив озера, она чувствовала себя намного уютней, чем во всем замке.
Глава 182
Хаджар, опираясь на деревянный костыль, весь в бинтах, стоял на холме и смотрел в сторону раскинувшейся у подножья Черных Скал долину. Там кипела жизнь.
Простые селяне постепенно воскрешали из небытия свои дома, загоны, склады и амбары. С ними на равных работали солдаты Балиума и Лидуса. Вместе они пилили огромные деревья, устилая высокую зеленую траву морем оранжевых и золотистых щепок.
Кто-то из женщин работал рядом с мужчинами. Другие приносили свежее, холодное до зубовной боли, молоко и буханки еще горячего, хрустящего хлеба.
Дул ветер, рассказывая Хаджару все новые и новые истории, но, увы, ответа на них он не слышал.
Спустя неделю после Битвы Проклятого Замка, как её окрестили барды, забылся похоронный плач и песни, провожавшие души умерших в последний путь. Больше не снились людям по ночам высокие, подпирающие небо похоронные костры.
Не стучали по вискам барабаны и не стонали струны Ронг'Жа под дрожащими пальцами выживших солдат. А сколько было-то их – выживших.
Из армии, насчитывавшей к началу схватке едва ли не три миллиона, к подножию горы смогли спуститься только девятьсот тысяч. Еще четыреста пятьдесят спустили на носилках.
Всех остальных, в течении трех дней, укладывали на деревянные кровати. Их накрывали ветками, мхом и тряпками – чтобы мертвым было помягче.
Хаджар слышал, что Неро помогал лекарем в «сборе» мертвых. Сам Хаджар лежал в это время в своем шатре пребывая в глубоком беспамятстве. У него осталось мало воспоминаний из этого времени, но почему-то ему все время виделась золотая река.
Может он стал слишком жадным?
Так или иначе, но он не был уверен, что смог бы помочь другу в переносе тел. В прошлый раз, в битве у хребта Синего Ветра, он смог себе пересилить и вернуться на поле боя. Вернее, то, что от него осталось – море из умерших и умирающих.
Тогда он не был генералом….
От тяжелых мыслей генерала отвлек силуэт, стоявший около конюшен. Хаджар размышлял всего несколько мгновений.
Он не хотел, чтобы это заканчивалось так.
Доковыляв до шатра (он так и не разрешил армии передислоцироваться на равнину, так что лагерь разбили на «первом ярусе» скал), Хаджар кое-как забрался в седло. Он с трудом смог поставить ногу в стремя, а оттолкнуться ему помог разве что костыль.
Оказавшись на крупе коня, генерал скривился от боли. По бинтам на правом боку расползалось кровавое пятно.
Лекарь предупреждал, что нельзя вставать с постели еще не меньше пяти суток. Вероятно, Хаджару придется много чего о себе выслушать в ближайшее время…