Сердце Дракона. нейросеть в мире боевых искусств (главы 1-650)
Шрифт:
– “Леонора, не смей!” – закричал Примус, но было поздно.
Он увидел лишь теплую, домашнюю улыбку своей возлюбленной, а затем ему в висок ударил рукоятью меча Хавер.
– “Спасибо, Хавер,” – кивнула Леонора. – “Он бы остался со мной”.
Леонора подошла к своей подруге – Элизабет. Они обнялись. Никто, кроме Атикуса и Примуса не знал, что Леонора всего месяц назад родила ребенка. Но все они были в курсе, что Элизабет забеременела пару дней
Леонора спасала жизнь своему не рожденному племяннику или племяннице.
– “Прощайте”, - произнесла она и повернулась к орде демонов.
В следующий миг Атикус потерял сознание.
Когда он очнулся, то увидел перед собой полуобнаженного Примуса. Черные татуировки появлялись на могучей спине брата короля. Кровавые повязки стягивали многочисленные раны. На руках он держал бездыханное тело своей возлюбленной.
Медленно он нес его к погребальному костру. Искры, которые в ту ночь поднимались к звездному небу, напоминали Атикусу фей.
Так один брат, не желая того, предал другого.
Вина же Атикуса была в том, что он позволил Примусу спасти свою жизнь. И в том, что его честь не позволила отказаться от взятого на себе бремени долга за спасение.
Атикус и Хаджар сидели за столом. Оба они смотрели куда-то вглубь самих себя.
Атикус отпил вина из кувшина и продолжил свой рассказ.
Глава 239
Атикус сидел на военном совете. Все высшие чины, в том числе и Король, сгрудились вокруг карты и обсуждали укрепление южной границы. В последнее время соседи, узнав о том, как сильно кочевники потрепали Лидус, норовили воспользоваться ситуацией.
Хавер настаивал на строительстве нового рубежа оборонных укреплений, в то время как генералы голосовали за новую военную операцию. В их словах Атикус слышал долю резона.
Строительство фортов и крепостей лишь подтвердит подозрения соседей в том, что Лидус ослаб. Подобный шаг приведет к обратному результату.
Даже если кинуть все силы и резервы на постройку и закончить их к моменту, когда сойдут снега – это не остановит интервенцию с юга. А стоит ослабнуть южным границам, как хотя бы тот же Балиум тут же задумается о начале уже своей интервенции.
Лидус просто растащат по кускам.
Но Хавер не хотел этого видеть. После событий прошлого месяца некогда бравый король словно забрался в скорлупу. Он видел только опасность, безумно пекся за жизнь своей жены и дитя, которого та носила под сердцем.
Атикус не помнил, когда еще в течении месяца Король безвылазно сидел бы в своем дворце. И еще он не помнил, когда бы Хавер с таким радушием принимал иностранных послов. За этот месяц он заключил мирных, торговых и экономических договоров больше, чем весь свой период правления.
Это нравилось простому народу. У тех появилась передышка в бесконечных войнах. Но Атикус знал, что это временно. В мире практикующих, среди бесконечной борьбы за ресурсы, можно
И Лидус сильнее от этих договоров не становился. Может спокойнее, но не сильнее.
Но если Хавер был занят мыслями о Элизабет, Атикус – своими. В течении последнего месяца он всеми силами пытался рассказать своим друзьям и соратникам о произошедшем на берегу.
Увы, стоило ему только открыть рот, как что-то щелкало в его голове. Мир погружался в туман, а спустя пять минут Атикус осознавал себя говорившем о чем угодно, но только не о фее и демонах. Такое впечатление, будто какое-то проклятье не позволяли ему обмолвиться о произошедшем.
И это все на фоне стремительно решающихся отношений между Примусом и Хавером. И если раньше ссоры братьев затрагивали только их, то сейчас… Королевский аппарат раздробился на несколько частей. Негласно, конечно, но все же.
Теперь существовал блок тех, кто поддерживал Хавера и его новую, мирную политику. Блок готовых всеми силами содействовать Примусу. И те, кто сохранял нейтралитет.
Атикусу было сложно идентифицировать себя среди новой раздробленности. Наверное, среди всех, он единственный знал истинную причину такого раскола. Но это не отменяло того факта, что Хавер начал совершать ошибки.
Ошибки, на которые у Атикуса не хватало внимания. Слишком сильно подкосило его ощущение собственной беспомощности перед лицом неведомых сил. Слишком сильно его пугали ожившие из детства страшилки. И до ужаса доводило осознание того, что эту тайну ему придется хранить до скончания своих веков.
– “Но ты ведь сейчас рассказываешь мне все это.”
– “Не перебивайте, мой принц, я еще не закончил свой рассказ.”
Атикус все еще блуждал по лабиринтам своего сознания, когда обсуждение зашло в тупик.
– Ты хочешь зарыться носом в песок, брат! – Примус хлопнул ладонями по столу и поднялся с места.
Ему вторил хор поддерживающих голосов.
– А что ты предлагаешь взамен? – голос Хавера был спокойным, но глаза метали молнии. – опять отправиться на войну? Какая по счету эта будет компания за последние три года? Семнадцатая?
– Да хоть двадцатая! Ты не хуже меня знаешь, что в этом мире выживает лишь сильнейший!
– Ты хочешь начать бесполезный спор о том, сможет ли созданный лучшим кузнецом, лучший меч, расколоть его лучший щит? Мы можем стать сильнее не только благодаря мечу!
Атикус краем уха услышал слова о старой, как мир, притче. О том, что когда-то бог обратился к лучшему земному кузнецу. Он попросил того выковать ему два предмета. Меч, способный расколоть любой щит. И щит, способный отразить удар любого меча.
Генерал уже плохо помнил, чем закончилась эта история. Но, кажется, кузнец был молодым, гениальным парнишкой. Он любил девушку. Эту же девушку любил и бог. Из-за этого он и дал невыполнимое задание. А когда кузнец не справился, бог обратил девушку в камень, а кузнеца изгнал в далекие земли.