Сердце Дракона. нейросеть в мире боевых искусств (главы 1-650)
Шрифт:
Желтый песок потихоньку чернел, а солнце скрывалось за плотными тучами. У подножия бархана песок жадно поглощал тушу дракона. Та все глубже и глубже погружалась в его недра. Хаджар с отвращением смотрел на то, как песчаные жгуты срывали целые куски плоти с костей, а затем перемалывали и их.
Азрея, чья мордочка из белой окрасилось в бордовый цвет, недовольно фыркнула и засеменила в сторону Хаджара.
Добравшись до “двуногого транспорта”, она потерлась о его ноги, а затем взмыла на плечо, а оттуда уже в тюрбан.
Через пять минут ничего
Все то же нелюдимое, жутковатое Сердце Демона с его красными молниями и черными землей и небом.
Лишь небольшой кожаный мешочек.
Хаджар поднял его и развязал тесемки. Внутри, как он и предполагал, лежали сушеные листья табака, свернутые в несколько тугих пачек. От их запаха у Хаджара слегка закружилась голова, а в груди неприятно сперло. Видимо, помимо душистости, эта дрянь была покрепче всего, что доводилось курить Хаджару.
Убрав подарок за пояс, он поднялся и посмотрел на ладонь. Тонкий шрам свидетельствовал о принесенной клятве.
Сжав кулак, Хаджар направился к отряду. Все это время остальные Охотники оставались все в тех же позах, в которых их накрыло силой Харлима. Почему-то Хаджар сомневался, что старик применял хоть какую-то технику. Скорее он просто… пожелал, чтобы так случилось и так оно и произошло.
Власть, не поддающаяся разуму, но пугающая воображение.
Улегшись рядом со своим верблюдом, Хаджар стал ждать. Спустя полчаса народ пришел в себя. Так же резко, как впал в оцепенение.
– Что за шутки, чужаки?! – тут же зарычала вскочившая на ноги Тилис. – грома испугались?!
Видимо старик не стал убирать воспоминания о реве дракона.
– Объяснись, Северянин, – глаза Рамухана опасно сверкали.
– Не стоит зря бросаться обвинениями, – вместо Хаджара слово взял Эйнен. – если бы вы пережили то, что пережили мы с Хаджаром, то тоже бы стали бояться грома. Видят Вечерние Звезды, даже вам я не желаю встречи с Хозяином Небес.
Произнесенные островитянином слова пусть не сразу, но подействовали. ХАджар же с удивлением смотрел на то, что песок, мгновенно сожравший дракона, еле-еле втягивал в себя туши Опаленного Сокола и змеи. Было ли это связано с местными аномалиями или тоже являлось результатом действий бессмертного – кто его знает.
– “А я не тороплюсь им стать”, - вспомнил Хаджар.
Что имел ввиду Харлим? Что Бессмертный может стать богом или это как-то связано с религией его страны. Может просто такая же фигура речи, как Вечерние Звезды или Великая Черепаха?
– Если не поторопитесь, Сердце Демона отнимет вашу добычу, – пробухтел Рамухан, недовольно отряхивавший карту от песчаной пыли.
Первым к трупам рванул Глен. На ходу обнажая разделочный кинжал, он буквально излучал жадность и ажиотаж. Его можно было понять – Ядро зверя Короля, к тому же столь необычного, это добыча не “на каждый день”.
– Я тут вспомнил…
– Не до твоих воспоминаний, Северянин, –
– Не забывайся, Рамухан, – рядом с Хаджаром встала Кариса. – мы все здесь на равных порах. И тот факт, что мы негласно позволили тебе командовать, не ставит тебя выше кого-либо.
Буквально секунду они играли в глядели, пока Рамухан не повернулся обратно к Хаджару.
– Что? – процедил он.
– Я вспомнил планы, которыми делился Рахаим. Учитель Санкеша и шейха Курхадана. Он планировал начать поиск с оазиса Каменных Деревьев.
Салиф вздрогнул.
– Парис говорил, что это один из самых опасных регионов Сердца Демона…
Рамухан задумался и кивнул Хадажару.
– Твоя добыча пропадает, Северянин.
Поняв, что его больше не будут слушать, Хаджар развернулся и отправился к умерщвленной птице. По дороге к нему присоединился Эйнен. Видимо добычу ядра он всецело доверял Глену.
– Что за демоновщина, варвар? – прошептал ему на ухо Эйнен.
Глава 361
– О чем ты? – интонация Хаджара подчеркивала его максимальное непонимание.
– Не делай вид, что не понимаешь меня, – Эйнен обернулся, убедился в том, что на них никто не обращает внимания. Глен уже возвращался (ковылял, сильно прихрамывая) с ядром к отряду, а остальные сгрудились над картой. Даже Тилис – и та была все целостно поглощена обсуждением плана. – одной из особенностей моего Наследия является то, что в мой разум очень сложно залезть. А я чувствую, что кто-то это сделал. Настолько тонко и искусно, что кровь предка не справилась.
Хаджар забрался на спину гигантского сокола и, достав из-за пояса потрепанный нож-кинжал, принялся за разделку. Эйнен стоял рядом. Некоторые обычаи были схожи у всех народов. Например то, что разделкой добычи занимается тот, кому эта добыча принадлежала.
Первого своего зверя Хаджар разделал в четыре года. Тогда, на королевской охоте, он камнем зашиб зайца. Отец был горд. Королева сетовала на испорченный охотничий костюм, а Хаджар едва не битый час стоял над не дышащем пушистиком.
Душевная травма, сказал бы кто-то и был бы не прав. Такой эпизод присутствовал в жизни каждого, кто шел по Пути Развития.
– Здесь был бессмертный, – Хаджар не видел никакого смысла во лжи единственному человеку, из ныне живущих, которого он мог бы назвать своим другом. Теперь мог бы…
– Бессмертный, – повторил Эйнен. Он покачнулся и оперся на шест-копье. – Великая Черепаха, это звучит настолько абсурдно, что просто не может не быть правдой.
– Почему?
– Потому что если бы ты захотел соврать, придумал бы что-то, во что можно поверить. А теперь, мой северный друг – рассказывай.
Повернувшись спиной к отряду, занимаясь разделкой туши, Хаджар пересказывал Эйнену последние два часа. Островитянин слушал молча. Только по ходу рассказа все больше и больше бледнел. В конце же он грязно выругался.