Сердце дракона. Танец с врагом
Шрифт:
Рядом что-то звякнуло, заставив поежиться и с опаской осмотреться по сторонам.
Возле моего кармана обнаружилась небольшая круглая металлическая штука. Я поначалу даже не поняла, что это такое, пока не взяла в руки. Это оказалось зеркальце. Совсем простое, с вырезанным на крышке рисунком в виде четырех колец, соединенных находящимся в центре пятым. Нажав небольшой выступ сбоку, я открыла его и принялась рассматривать свое грязное, покрытое сажей и кровью лицо.
— М-да, увидел бы меня сейчас принц — точно испугался бы, — с горькой усмешкой пробормотала, изучая собственное не слишком привлекательное
Внезапно зеркальная поверхность подернулась рябью и по ней, как по воде, пошли круги. Вскоре картинка и вовсе поменялась, артефакт показывал уже не меня, а принца.
Асджер сидел в кабинете и что-то писал, а потом вдруг резко поднял голову. От неожиданности я дернулась. Зеркальце выпало из рук и с легким щелчком захлопнулось. Я тут же вновь схватила его.
— Дар от омута. Зеркало, которое помогает увидеть кого угодно, стоит лишь захотеть, — пробормотала я, вновь открывая крышку.
Сейчас на меня вновь смотрело мое чумазое отражение.
— Бабушка. Покажи мне бабушку.
Поверхность вновь пошла рябью, а затем…
Это действительно была бабушка. Судя по небольшой зеленой полянке, она находилась в саду. Сидела в плетеном кресле под раскидистым деревом. На коленях лежал мягкий плед, согревая ее старые больные суставы. Рядом располагался столик, на котором стояла корзинка с печеньем и пузатый чайник с кружками.
— Ба, смотри, как я могу, — раздался восторженный вопль.
Такой знакомый и родной голос! Я сильнее сжала зеркальце, досадуя на небольшой размер, не позволяющий рассмотреть окружающее пространство.
— Осторожнее, Саймон, — предупредила ба, неодобрительно качая головой. — Помни о контроле.
— У меня тоже получается! — выкрикнул другой голос. — Смотри, ба!
— Покажи мне их… пожалуйста, покажи, — прошептала я, чувствуя, как по щекам струятся горячие слезы.
Угол обзора немного изменился, являя моему взгляду залитую солнцем поляну и двух кареглазых темноволосых мальчуганов, которые, заливисто хохоча, перебрасывали друг другу крылатого змея из бумаги. Только они не касались его руками. Лишь магией, управляя воздушными потоками. Раскрашенный во все цвета радуги змей то опускался, то резко взмывал ввысь, теряясь в ярком солнце, чтобы вновь спикировать вниз под звонкий смех мальчишек. Я и сама не удержалась от смеха, жадно всматриваясь в картинку сквозь пелену слез.
«Они счастливы! Здоровы и счастливы!»
Нет, я не сомневалась в способности дракона сдержать слово, но… одно дело верить, а совсем другое видеть все своими глазами.
— Грегори, — прохрипела я, смахивая ладонью слезы, — покажи мне Грегори.
Зеркальная гладь в очередной раз пошла рябью, а потом на ней возникла новая картинка. Грегори, мой младший братишка, сидел за столом и внимательно читал. Перед ним лежал толстый талмуд, из которого он что-то периодически выписывал в тетрадь. Я пристально разглядывала его, подмечая каждую деталь: новую, чистую и явно удобную одежду, аккуратно зачесанные назад темные волосы, выражение задумчивости на лице. Очевидно, Грегори действительно жилось хорошо.
Коснувшись пальцами прохладной гладкой поверхности, я улыбнулась сквозь слезы.
— Ты жив и счастлив, — прошептала едва слышно.
Изображение вновь подернулось
Омут подарил мне самый лучший подарок, который только можно было представить — возможность хоть издали, но понаблюдать за родными, убедиться, что с ними все в порядке.
«Ну раз испытание я прошла, подарок получила, то пора бы возвращаться назад. И где, спрашивается, мой эльт?»
Только я об этом подумала, как сбоку раздалось шуршание, и из развалин торжественно выплыл небольшой меховой шарик знакомого бирюзового цвета с огромными, слегка вытянутыми вверх светло-фиолетовыми глазами, оттенком очень похожими на облака над головой, крохотным розовым носиком и острыми ушками с мохнатыми кисточками лилового цвета.
— Явился, — хмыкнула я, тяжело поднимаясь с земли и отряхивая пыль с грязных штанов. — Не буду спрашивать, где тебя носило, все равно не разговариваешь. Давай выбираться отсюда. Страшно хочу на свежий воздух, подальше от развалин, непонятной силы, азартных призраков и… всего остального.
Создание ничего не ответило, даже не моргнуло, продолжая парить над землей. Но ведь молчание — это знак согласия? Я не сомневалась, что испытания в подземелье закончились, и уже через пару часов выберусь на поверхность, но…
Как много стало этих «но» в последние дни в моей жизни!
И на этот раз все оказалось намного сложнее.
Сначала ничего не предвещало беды. Эльт стремительно летел вперед, периодически останавливаясь и ожидая, когда я его догоню. Я старалась сильно не тормозить и, несмотря на ломоту в мышцах, кучу синяков и ушибов, спешила как могла. Даже по сторонам особо не глазела. Да и что здесь могло быть интересного? Развалины они и есть развалины. Где-то больше, где-то меньше. И еще множество заросшего кустарника.
В Старой Песне, районе, где я провела восемь лет изгнания, тоже имелось нечто подобное, даже круче. Взять хотя бы ту же огромную башню с хитрыми подземными ходами, где располагалось логово Ольвера Айджа.
По пути я планировала поскорее вернуться на поверхность, договориться с драконом, вернуть ему сердце и зажить спокойной жизнью вдали от неприятностей и тревог.
Идеальный план… если бы не мое любопытство.
И вот что с ним делать?
Мы свернули за угол и прошли вдоль старой улицы, когда в одной из дыр, зияющих в каменной стене, я увидела странный блеск. И ладно бы золотой или серебряный, к таким я здесь привыкла, но сверкало изумрудным. Причем так ярко, что не заметить это было просто невозможно.
Застыв на дорожке, я беспомощно уставилась на эльта. Он продолжал плыть вперед, не обращая ни на что внимания. Воровато оглядевшись по сторонам, я виновато вздохнула и нырнула в дыру. Решила посмотреть одним глазком. Всего на секундочку. Никто и не заметил бы. Уж слишком ярким и необычным показался мне этот свет. А еще каким-то неуловимо знакомым и родным.
Не знаю, что здесь находилось раньше, но кругом была пыль, валялись куски камня и обломки кирпича. В углу стояла старая печь, выложенная из белого камня, который за долгие годы посерел и почти рассыпался в прах. А сверху лежал железный ковшик, погнутый с боков.