Сердце Дракона. Том 11
Шрифт:
И глаза. Те самые, от которых так сходили с ума придворные дамы королевского дворца Лидуса. Те самые, в которых тонули девушки даже в те времена, когда он выглядел беспомощным уродцам.
Имено благодаря этим глазам Хаджару удавалось выдавать себя на ярмарках за великого зверя, заточенного в теле калеки и уродца.
У гиганта были такие же.
Но надо было взять себя в руки.
Народ Фае всегда говорит лишь правду и потому каждый из них является непревзойденным лжецом.
– Прошу меня простить, достопочтенный потомок богини Дану, - на этот раз Хаджар не поклонился, а лишь
– Но за последнее время меня так часто называют “братом” люди, которых я никогда не видел, что я отношусь к этому с некоторым скепсисом и…
И Хаджара прервал смех, от которого в прямом, а не переносном смысле, задрожали стены пещеры. Цепи, сковавшие великана, дрожали и звенели.
Но эти звуки металлической какофонии каким-то чудом смешивались со смехом великана и порождали симфонию, похожую на стук военных барабанов.
– Каркает воронье, милый мой сын, над камнем старинного дома, - вдруг прошептал фейри.
– и южные ветра обдумывают вечные ручьи принося с собой холодные зимы.
Хаджар отшатнулся.
Спину прошиб холодный пот. Пальцы слегка дрожали, а самому Хаджару казалось, что он тонет.
Первую строку ему часто говорила родная мать - Королева Элизабет. Когда они навещали могила бабушки и дедушки по отцовской линии, то она, оставляя на надгробиях полевые цветы, шептала эту строку.
Вторая же фраза, про южные ветра, принадлежала его учителю - Южному Ветру.
Человеку… человеку, которого пригласила во дворец его родная мать. Человеку, который пожертвовал всем, что у него было, чтобы отыскать юного принца.
Отдал собственную жизнь.
И, как бы Хаджар не любил старого Мастера, обучавшего его мечу, но тот остался служить Примусу… И так поступил бы любой слуга. Ибо короли меняются, а слуги остаются.
– Как… кто…
– В этой старой песне есть и продолжение, Северный Ветер, - синие глаза гиганта встретились с такими же, принадлежащими Хаджару.
– перья ветра ворота откроют и руки с когтями дитя заберут. С душой половины и взглядом старинным, они к воронью его приведут.
Хаджар вспомнил слова Хельмера. Демона, который, как выяснилось недавно, оберегал Хаджара те долгие годы, что он провел в мире Земли.
– И дважды рожденный с нерожденным схлестнутся и старая песня закончит свой ритм, - по щекам великана вдруг протекли две дорожки слез.
– если ты здесь, дважды рожденный Северный Ветер, значит последний король уже проснулся, а древние стены рухнули.
И, будто из-под пелены тумана, Хаджар вдруг увидел девушку, стоявшую рядом с белым львом или тигром. Зверь застыл во мраке бесконечной вселенной. Созданный из света, с глазами в виде вселенных, а когтями - лучами далеких звезд.
Именно так Хаджар увидел, впервые, Хранительницу, которая стерегла Мир Духов. Места, к которому его привел Степной Клык.
И её слова вновь прозвучали в голове Хаджара:
“Зачем ты пришел сюда, Северный Ветер? Время пасть Горе Черепов еще не пришло. Время горшечника еще не пришло. Пламя еще сокрыто в углях. Горн не пропел свою песнь. Не рухнули древние стены. Не распались цепи. Не проснулся Последний Король. Так зачем же ты пришел?”
А затем Хаджар вспомнил слова Древа Жизни.
О
– Когда-то, маленький ребенок, мы были сильны, - продолжал шептать великан.
– наши песни звенели по всем четырем мирам. Мы, стражи Горы Черепов, несли свою службу и…
– Горы Черепов? Места, где закован первый из Дарханов?
– Именно, - гигант хотел было кивнуть, но цепи ему не позволяли.
– Иначе как ты думаешь в родословной твоей матери оказался осколок его черной души? Мы, те кого выбрали все четыре мира - люди, духи, демоны и боги. В наши руки вложили оружие величайшие воины. Наши сердца зажгли мудрецы. Наши тела создали из всех стихий, которые можно найти под светом Ирмарила и Миристаль.
Ирмарил и Миристаль… Хаджар уже слышал эти имени. Из песен его матери. Когда-то давно Ирмарилом называли солнце, а Миристаль - его возлюбленную, самую яркую звезду на небосклоне.
И была песня о том, как на войне с Черным Генералом, Миристаль, сошедшая в виде прекрасной воительницы, была повержена первым из Дарханов.
С тех пор имена светил были забыты и написана песнь “Плач Ирмарила” о четырех веках, когда властвовала бесконечная ночь.
– Кто ты, достопочтенный великан?
– спросил Хаджар. Он уже не понимал, то здесь происходит.
– И почему ты здесь закован?
Гигант снова засмеялся и вновь дрогнули стены.
– В ответе на второй вопрос, юный Северный Ветер, хранится ответ и на первый. Слушай внимательно, ибо если ты стоишь здесь, что моя цена оплачена и ничто больше не сдерживает меня, чтобы встретить праотцов, -великан вздохнул и его взор слегка помутился. Как у любого, кто смотрит внутрь себя.
– Я был последним из тех, кто охранял проход к Горе Черепов. Мой род, некогда великий и могучий, которому не было равных среди четырех миров, сгинул. От болезней души и тела. От хвори разума. Мы исчезали. Постепенно, тихо, понемногу, но исчезали. И когда я остался последним, то не нашел ничего лучше, чем заключить сделку с демоном.
– Дай угадаю, его звали…
– Это был сам Князь Демонов, - не обращая внимания на Хаджара, продолжил великан.
– он пришел ко мне. Он дал мне желаемое - продолжение моего рода. И назвал цену - отдать мне самое важное, что у меня есть. Я согласился. Демон ушел. Но он обманул меня. Мой род продолжился, но продолжился он в чреве смертной женщины и рожденный полукровка выбрал путь, который привел мой род к тому, что он стал человеческим. Цена же, которую я заплатил сразу после зачатия, стала моя свобода. Это так, как многие эпохи назад, я оказался заточен под землей. В этой пещере.
– И несколько тысяч лет назад, шахтеры прорыли к тебе путь, - догадался Хаджар.
– но они были слишком слабы, чтобы выдерживать твое присутствие.
Хаджар понятия не имел, на каком уровне пути развития находился великан. Но, даже учитывая сдерживавшие его цепи, даже будь Хаджар простым Повелителем, в чьих жилах не тек Волчий Отвар, а в груди не билось бы Сердце Дракона, он не смог бы здесь выстоять и десяти секунд - настолько велико было давление силы фейре.
И это учитывая, что Хаджар, будучи смертным, с легкость находился рядом с Травесом…