Сердце дьявола

Сербин Иван Владимирович

– Что скажете?

– В принципе все более-менее ясно. Сначала он, стоя за спиной жертвы, перерезал ей горло. Брызги крови долетели до перил, а ведь здесь никак не меньше трех метров. Потом, очевидно, для верности, несколько раз ударил ножом в грудь и шею, после чего отчленил голову от тела. Несомненно, убийца обладает необходимыми навыками обращения с ножом. Думаю, он совершал что-либо подобное и раньше.

– Мясника исключаете? – предположил седоголовый. Криминалист обернулся, посмотрел на него немного рассеянно, кивнул:

– Нет. – Подумал и добавил: –

Хотя это маловероятно, конечно. У человека и коровы сложение все-таки разное. Да и пользуются мясники в основном топорами. С другой стороны, кто может помешать мяснику оставить топор и научиться «работать» ножом?

– Это он, – пробормотал Волин. – Это снова он. – Поинтересовался: – Отпечатки пальцев удалось получить?

– Н-нет, – криминалист грустно покачал головой. – К сожалению, ни одного четкого отпечатка. Этот тип носит резиновые перчатки. И вы, пожалуй, правы. Убийца должен был наступить в кровь. Придется поработать, но, надеюсь, нам удастся «проявить» отпечаток. Волин посмотрел на седоголового:

– Я рассчитываю на вашу помощь, коллега.

– О чем речь, – ответил тот. – Как только, так сразу. Заурчал у ворот «УАЗ». Из темноты во двор ударили лучи фар. Они скользнули по темному зданию детского сада. Проползли по голым стволам диких груш и яблонь, по сырым кустам сирени.

– Ну, наконец, – пробормотал седоголовый. Двигатель смолк. Громко и отчетливо хлопнули дверцы. На дорожке, под одиноким, невероятно ярким фонарем проплыли два темных силуэта: подтянутый – сержанта и размытый, бесформенный – заведующей.

– Резкая бабенка, – предупредил Волина седоголовый. – Ты учти. С ней надо аккуратно, не то раздавит. Броненосец «Потемкин», а не женщина. Энергии и напора – на троих. Сержант и заведующая приблизились. Дама оказалась не просто большой – гигантской. От нее веяло танковой мощью, гастрономным хамством и упрямством стенобитной машины.

– Так. Что здесь происходит? – с пяти метров дала она первый «залп». – В чем дело? Волин смотрел на нее из-под бровей. Знал он эту породу. Приходилось сталкиваться.

– Аркадий Николаевич Волин, следователь районной прокуратуры, – представился он, не уточняя, какого именно района. – Как вас зовут? Валентина Дмитриевна? Отлично. Валентина Дмитриевна, пройдите, пожалуйста, на веранду. Вот сюда. Позвольте, я вам помогу. – Волин впился пальцами в округлый монолитный локоть, потянул заведующую за собой. – Сюда, пожалуйста. Заведующая поднялась по ступенькам и тут же увидела труп. Охнула странно, с задыхающимся хрюком, замерла, оглянулась, спросила не то у Волина, не то у окружающих вообще:

– Что это?

– Труп, с вашего позволения, – ответил холодно Волин. – Женский труп.

– Как он здесь оказался?

– Это мы и собираемся выяснить. Заведующая проглотила фразу, переварила, тараща пустые глаза на обнаженное, окровавленное тело, затем поинтересовалась:

– А кто все это будет убирать?

– Что именно?

– Ну… вот это, – она ткнула пухлым пальцем в кровавое озерцо. – Это ж завтра дети придут. Как им тут гулять, играть?

– Хороший вопрос, – пробормотал не

без сарказма криминалист. – Действительно, как? Заведующая снова смолкла, запыхтела, очевидно, прикидывая расстановку сил: кому убирать и какое время это займет.

– Поручите сторожу, – предложил Волин. – Он у вас все равно всю ночь сидит, ничего не делает.

– Нету. Уволила я его. Пил, зараза, по-черному. И деньги не выделяют на сторожей, – огрызнулась женщина с таким видом, будто именно Волин споил несчастного сторожа, а заодно и зажал деньги, предназначенные ценному работнику.

– Давно уволили? – осведомился тот деловито.

– Недели две уж будет. Волин повернулся к седоголовому:

– А? Слышал? Недели две.

– Тогда кто вызвал милицию? – озадачился седоголовый.

– Он сам. Убийца.

– Зачем?

– Хотел, чтобы вы нашли труп.

– Зачем?

– Возможно, затем, чтобы контролировать ситуацию. Допустим, он хочет точно знать, когда и при каких обстоятельствах обнаружено тело.

– Нет, ну а убирать-то кто будет? – повысила голос заведующая. – Я что, должна среди ночи сюда людей тащить?

– Песком закидаем, – пообещал седоголовый через плечо. – А с утра ваши люди заметут.

– Да, заметешь тут, – возмущение вылилось ревом корабельного гудка. – Тут заметать неделю. Капремонт придется делать. Это ж поди впиталось уже все, – брезгливый тычок в сторону кровавой лужи. – Вон сколько натекло.

– От нас-то вы чего хотите? – огрызнулся раздраженно седоголовый, оборачиваясь. – Чтобы мы это вымыли?

– Я не знаю, кто это будет мыть! – без паузы, сардонически вторил ему корабельный гудок. – Я знаю, что детям нужно где-то играть!

– Сил моих больше нет. – На лице седоголового отразилось отчаяние. – Сержант, проводите гражданку до ворот.

– Кстати, – Волин взглянул на участкового лейтенанта, – где тут ближайший телефон-автомат?

– У остановки, на углу, – ответил участковый.

– Нужно осмотреть все ближайшие телефоны-автоматы и снять отпечатки пальцев.

– Надо же, – седоголовый посмотрел на Волина с уважением. – Я вот не допер. Тот пожал плечами:

– Я допер, ну и что? Убийца – человек осторожный. И отпечатков своих скорее всего он нам не оставил, но проверить надо.

– Обязательно, – согласился седоголовый.

***

Во сне Боря вновь проваливался в алкогольный дурман, в запах дешевых папирос, сырости и тлена. Его мутный разум сжимался до размера пуговицы. Детский мирок, уродливый, словно сгоревший лес под луной, быстро заполнялся страхом и жгучей ненавистью. Разговоры клочьями всплывали в прокуренной темноте. Боря хотел сжаться, подтянуть колени к подбородку, но не мог. Он не контролировал собственное тело. Так случалось всегда после ПЛОХОГО поступка. За плохим поступком следовало неотвратимое наказание. Страх, не ледяной, а испепеляюще-горячий, обжигал лицо, руки и грудь. Бесплотный, но от этого не менее ненавистный голос резанул по глазам, заставив зажмуриться: