Сердце генерала и вкус счастья
Шрифт:
Пришлось под него подстраиваться. Извозчика на улице не оказалось, как и денег в наших карманах на его услуги.
— Эштон, я не уверена, что лавки открыты в такую рань, — оглядываясь по сторонам, спешила за братом.
Мимо нас проходили одинокие прохожие, а также два раза проехали пустые телеги.
— Вивианна, какая ты смешная. Конечно, открыты. Господа любят всё свежее. Поэтому слуги рано утром спешат в лавки и магазины. Старьёвщики точно открылись. А вот лавка красоты вряд ли.
Шли недолго,
— Чего вам? — как ни странно, но продавец, зевнув, прогонять не стал — возможно, принял нас за слуг.
— Добрый день. Наш хозяин попал в тяжёлое положение и решил продать товары, купленные у заморских торговцев. Не желаете ли посмотреть? Если вас заинтересует, то мы и продуктов закупим в вашей лавке, — любезно предложил Эштон, переложив наши проблемы на плечи несуществующего хозяина.
Молодой человек кивнул и отказываться не стал.
На прилавок были выложены три баночки.
— Как интересно, с картинками, — вертя в руках банку с горошком, произнёс продавец. — Подождите, сейчас отца позову.
В зале появился дородный мужчина с коротенькой бородкой.
— И кто же ваш хозяин? — поинтересовался он и потряс одну из банок.
— Мы не можем сказать. Господин не велел, — и, понизив голос, Эштон добавил: — Надеется вернуть себе положение и имя. Поэтому не хочет, чтобы кто-то знал о распродаже вещей.
— И что просит ваш господин за одну банку?
— А у вас такие продаются? — Эштон завертел головой по сторонам.
— Сейчас нет. Давно всё раскупили. Так сколько?
— Каждая — один серебряный, — уверенно ответила я.
— А не дороговато просите? — хотя видно было, что хозяин доволен предложенной ценой.
— На ярмарке не такие красивые банки дороже уходили, — пожала плечами. — Но так как ярмарка ещё не скоро, совершенно не знаю, когда она будет или была. Поэтому продаём дёшево. Берёте? Срок годности — год. Тут одна банка без содержимого стоит серебряный. И ключ у этих банок имеется, — мужчина заинтересованно посмотрел на встроенную открывашку. — Тянете вверх, а потом в противоположную сторону — и всё, банка открывается. Могу показать, но перед этим вы её оплатите.
— Ничего не нужно показывать, сам разберусь, — махнул рукой мужчина, пододвигая консервы к себе. — Отдай им три серебряных, — приказал он сыну. Деньги тут же легли на стол. — Что-то ещё есть?
— Есть. Но не еда, а для лавки красоты.
Мне было всё равно, кто купит.
— Показывайте, — приказал торговец.
— Это увлажняющий крем для рук. А это — ватные палочки. Сразу предупреждаю, крем для рук стоит три серебряных.
Мужчина покрутил баночку в руках и снял верхнюю крышку.
— Это что такое? — он ткнул в защитную плёнку.
— Это же крем.
— Матушке твоей подарим, — торговец, аккуратно закрыл крем и передал сыну. — А палочки для чего?
Я призадумалась и потом ответила:
— Девушки поправляют макияж, краску на лице. Можно ранку обработать или грязь убрать из труднодоступных мест.
— Ерунда полнейшая. Наверняка бесполезные, — заключил мужчина. — Но возьму за десять медяков. Упаковка интересная.
— Нет, за десять не продам, — аккуратно забрала «бесполезные» для этого мира палочки.
Мужчина хмыкнул, собрал покупки и скрылся в подсобном помещении. Тем временем мы купили два килограмма муки, молока, хлеб. Правда, для оплаты пришлось разменять серебряный, но оно того стоило.
Молодой человек любезно подсказал, где находится ближайшая лавка старьёвщика. Из магазинчика мы вышли в хорошем настроении. Ещё бы, шесть серебряных — без крика, обвинений в краже у богатых господ. Как же удачно всё прошло.
В лавке старьёвщика мы оказались единственными покупателями. Большое помещение было завалено рассортированной одеждой. Там отдельно лежали зимняя, осенняя, летняя одежда и обувь. То, что было подороже, висело на плечиках и крючках.
За старую одежду получилось выручить всего десять монет. Старьёвщик кивал на кучи похожих и сетовал, что никто не берёт.
Зато в этой лавке на радость хозяина мы оставили два серебряных. Эштон, как всегда, сопротивлялся, но в итоге под моим строгим взглядом сдался.
Больше он мёрзнуть не будет. Тёплая кофта, короткое пальто, длинный плащ с подкладкой, шапка, двое брюк, рубашки, носки, очень хорошие ботинки из натуральной кожи, хотя из другой и не наблюдалось.
Нижнее бельё решила купить новое, но уже без Эштона, а то вновь услышу, что я — жуткая транжира.
Себе взяла два добротных платья, старенькое, но без заплат и потёртостей пальто, тёплую шапку наподобие капора, две пары колготок по размеру и утеплённую обувь.
Старьёвщик улыбался, кланялся и зазывал вновь прийти, так как в следующий раз нас ждёт скидка.
Домой пришли голодные, но счастливые.
— Сейчас поставлю чай. Поедим вчерашнее рагу и полакомимся тортиком, — снимая пальто, поспешила на кухню.
— Доброе утро, — эти слова заставили меня подпрыгнуть.
— Мамочки, — прошептала себе под нос, понимая, что прошла мимо двух мужчин в плащах и не заметила.
— А мы гадали, куда вы делись. Таверна открыта, а хозяев нет. Подайте завтрак на двоих, — голос одного из посетителей я никак не узнавала.
Серебряный закрутился на столешнице.