Сердце изгнанника

Таннер Сюзан

Ниарра привела Сесиль в комнату ее матери, куда сама вошла не без тени смущения, которое все еще испытывала после четырехлетнего замужества и пребывания в этом доме. Жизнь била через край в этой семье, члены которой, даже эта миниатюрная женщина, ее свекровь, всегда были уверены в себе.

Джиорсал Лотаринг отложила в сторону тонкую ткань для алтаря, которую вышивала, и с улыбкой посмотрела на невестку. Солнечные лучи, проникающие в комнату через узкое окно, высветили прекрасные черты лица Ниарры, но ее обычно золотисто-коричневые

глаза были темны от испуга. Джиорсал перевела взгляд на дочь, и яркое пятно на щеке Сесиль частично помогло ей понять причину этого испуга.

Джиорсал встала. Гнев охватывал ее по мере того, как она изучала темные отпечатки пальцев на нежной коже лица дочери.

– Сэлек высечет любого из твоих братьев, кто осмелился поднять на тебя руку. – Она не могла себе представить, что кто-то другой мог сделать это. Сесиль постоянно дралась со своими братьями, а ее острый язычок время от времени приводил в бешенство то одного, то другого. Но чтобы ударить ее! Нет, до такого никогда не доходило.

– Матушка, – с нежностью в голосе сказала Ниарра, – ваши сыновья здесь ни при чем.

– Тогда кто? – голос Джиорсал был резким и холодным и звучал, как трескающийся лед.

Ниарра любила свою свекровь, хорошо знала и уважала ее за постоянную готовность броситься на защиту своих детей. И хотя было трудно представить себе более миниатюрную женщину, чем она, а серебряные пряди, вкравшиеся в золото ее волос, и морщины вокруг рта и глаз безжалостно говорили о возрасте, она была сама гроза. Ниарра предпочла бы встретиться с диким животным, но не с Джиорсал Лотаринг в тот момент, когда она защищала своих детей.

Сесиль ободряюще похлопала Ниарру по руке и ответила:

– Это отец Эйндреас ударил меня. Я спровоцировала его, – добавила она просто.

– Я убью этого человека, – выдохнула Джиорсал, глаза ее горели голубым огнем. – И это будет для него мягким наказанием по сравнению с тем, что сделает с ним отец, если доберется до него первым.

Видя, что ее дочь не очень страдает, Джиорсал слегка расслабилась.

– Что ты сделала, чтоб спровоцировать его на это, Сеси?

– Я только сказала правду!

Ниарра удивилась простоте, с которой Сесиль объяснила свою точку зрения.

– По его мнению, она богохульствовала, – объяснила Ниарра, повторив слова, сказанные Сесиль священнику.

Джиорсал с трудом сдерживала улыбку.

Как она может осуждать дочь за то, что та исповедует взгляды, которые она сама разделяет? Однако она знала, что Ниарра никогда бы не могла и подумать о том, чтобы открыто бросить вызов церкви.

– Сеси не хотела быть непочтительной, Ниарра.

Успокаивающая реакция свекрови не могла обмануть Ниарру. Она знала, что ничто не сможет укоротить ни язычок Сесиль, ни ее мысли.

– Скажите это отцу Эйндреасу, – сказала она с сожалением. – Нам повезет, если епископ не обратит на нас свой гнев. Он может поставить под сомнение нашу верность церкви. – Она содрогнулась

при одной мысли о такой возможности.

– Отцу Эйндреасу приходилось иметь дело с особами более острыми на язык, чем моя дочь, уверяю тебя. Конечно, ему бы следовало научиться сдерживать свой темперамент, особенно когда он имеет дело с искренними детскими признаниями.

Она улыбнулась, заметив, как оскорбилась Сесиль на то, что ее назвали ребенком. Действительно, к шестнадцати годам Сесиль расцвела и превратилась в молодую женщину с тонкой талией, округлыми бедрами и грудью, которая больше не выглядела плоской под корсажем платья.

– Нет особого вреда в том, что здесь, в Сиаране, каждый говорит то, что думает.

Джиорсал благодарила Бога за это. Сэлек превратил замок в надежное убежище для всей семьи. За годы их совместной жизни он увеличил свои владения, присоединив к ним земли к югу от Эдинбурга и Глазго, но они продолжали жить в Сиаране.

– Ну, – продолжала Ниарра, не желая уступать доводам свекрови, при этом, обхватив золовку за плечи и с любовью прижав к себе, – не всякую правду следует говорить. Часто лучше промолчать.

Джиорсал склонила голову в знак согласия.

– Не буду спорить с тобой, Ниарра. Я знаю, ты часто предпочитаешь промолчать, даже когда ты не согласна. Но иногда я бы хотела, чтобы ты не молчала и чтобы твой тупоголовый муж при случае имел возможность почувствовать, с кем он имеет дело, хотя я сомневаюсь, хватит ли у него ума, чтобы понять это.

– Матушка Джиорсал! – Ниарра должна была признать, что ей приятно все это услышать. Временами ей казалось, что Джиорсал была единственным человеком, кто допускал, что помимо связки ключей, висевшей у нее на поясе, отличительного знака хозяйки дома, ее занимали и другие вещи. Ее муж, Берингард, конечно же, не допускал такой мысли.

Проходя мимо дочери и невестки, Джиорсал улыбнулась и коснулась щеки дочери.

– Ниарра, возьми у меня немного смягчающего масла для Сеси. Боюсь, мне нужно поискать Сэлека, а то он не оставит мокрого места от этого посланца Господа.

Гигант, который приходился Джиорсал мужем, мерил широкими шагами двор замка в ярости от своей беспомощности. Мысль о том, что кто-то мог ударить его дочь, приводила его в бешенство, но он не мог наказать негодяя. Убить посланца Господа было выше его сил!

Самый младший сын спрятал улыбку при виде взволнованного отца. Сэлек Лотаринг был легендарной фигурой, в битве ему не было равных, его оружие разило насмерть, отвага его не знала границ. В делах домашних он всегда уступал своей жене и сейчас с явным облегчением следил за ее приближением.

– Сеси?

– С ней все в порядке, – ободряюще сказала Джиорсал, бросив взгляд на младшего сына, стоявшего рядом с отцом. Предмет постоянной материнской гордости, высокий и стройный Амальрик был хорош не только телом, но и душой. – А что сталось с отцом Эйндреасом?