Сердце кошмара
Шрифт:
…Насколько это вообще возможно в компании моей драгоценной сестры и не менее драгоценной племянницы.
…
…
…
Пришествие Ани неминуемо внесло коррективы в наш распорядок. По той простой причине, что последняя, опять же, находилась в том особенном расположении духа, когда ей хотелось как можно больше времени проводить со своей дочкой — даже если последняя была категорично против. В первую очередь нам пришлось отказаться от вечернего кино. В своем отношении к самому важному искусству — как и многих других, повторяю это неустанно сам не знаю почему — Аня и Таня представляли собой
Следовало придумать другое времяпрепровождение на вечер, и, хотя Таня сперва была этому чрезвычайно недовольна и даже не скрывала своего недовольства, — в присутствии Ани её поведение всегда становилось немного ребяческим, причём она сама замечала это, злилась на себя, но ничего не могла поделать, — так вот, хотя сперва она была недовольна, потом мне всё же удалось увлечь её совместной попыткой выдумать другое занятие.
Таня полезла в чулан и достала старый набор для игры в Подземелья и Драконы (вторая редакция). Неплохой вариант, но для Ани следовало подобрать что-нибудь попроще. Таня хмыкнула и в следующий раз вернулась с монополией. А вот она — сгодится.
Мы расположились на коврике посреди зальной комнаты и разложили карты.
— Сыграем на реальные деньги? — предложила Таня.
— У тебя их нет.
— Именно, поэтому вы играйте настоящими, а я — фальшивыми. Что выиграю, то моё.
— Можно, — улыбнулась Аня.
А потом…
— Алекс, одолжишь немного? Я сейчас на мели.
—…
…
…
…
Вечером я вернулся в свою комнату и свалился на кровать.
Примерно десять минут после этого я прислушивался к звукам, которые доносились из ванной.
Всё это время я продолжал находить использованные бритвы, но если раньше, до моей битвы с Вестником, я не мог ничего с этим поделать, — а вернее сказать опасался из-за тогдашнего появления дудочки, — то теперь я был намного более уверен в своих силах.
Можно было поговорить с Таней, обсудить, попытаться вместе найти решение, но тогда мне придётся ей признаться. Придётся ей всё рассказать, начиная от первого моего сновидения и заканчивая её собственной природой. Делать это было опасно. И не только потому, что после такого признания меня запросто могли отправить в психушку.
Порождения кошмара на самом деле не сильно отличались от простых людей. По крайней мере с виду. Они могли говорить, думать… бояться. Те же гоблины из Мира Пирайи были вполне себе разумными.
В таком случае возникает закономерный вопрос.
Где именно пролегает грань между настоящим живым существом, мясным и кровным отпрыском материального плана бытия, и порождением серого тумана? Вторые были производными от первых, но ведь и первые постепенно менялись под воздействием кошмара. Маги пропитывали себя маной, которая, в сущности, представляла собой серый туман, жрицы были гласом своего божества — порождения человеческой веры; Эльфин, вот, был драконом… Впрочем, я не совсем уверен, можно ли считать его вид порождением кошмара, или же его представители существовали там с начала времён.
Граница была тонкой, почти неразличимой;
Именно поэтому я не мог с уверенностью сказать, что Таня, которая была порождением кошмара, не могла создавать собственные кошмары посредством силы веры.
Именно поэтому говорить ей было опасно. Ведь если она поверит, что представляет собой нечто… не совсем нормально, то может действительно превратиться в монстра — в каменного ангела.
58. план
Вечером я вернулся в свою комнату и свалился на кровать.
Примерно десять минут после этого я прислушивался к звукам, которые доносились из ванной.
Всё это время я продолжал находить использованные бритвы, но если раньше, до моей битвы с Вестником, я не мог ничего с этим поделать, — а вернее сказать опасался из-за тогдашнего появления дудочки, — то теперь я был намного более уверен в своих силах.
Можно было поговорить с Таней, обсудить, попытаться вместе найти решение, но тогда мне придётся ей признаться. Придётся ей всё рассказать, начиная от первого моего сновидения и заканчивая её собственной природой. Делать это было опасно. И не только потому, что после такого признания меня запросто могли отправить в психушку.
Порождения кошмара на самом деле не сильно отличались от простых людей. По крайней мере с виду. Они могли говорить, думать… бояться. Те же гоблины из Мира Пирайи были вполне себе разумными.
В таком случае возникает закономерный вопрос.
Где именно пролегает грань между настоящим живым существом, мясным и кровным отпрыском материального плана бытия, и порождением серого тумана? Вторые были производными от первых, но ведь и первые постепенно менялись под воздействием кошмара. Маги пропитывали себя маной, которая, в сущности, представляла собой серый туман, жрицы были гласом своего божества — порождения человеческой веры; Эльфин, вот, был драконом… Впрочем, я не совсем уверен, можно ли считать его вид порождением кошмара, или же его представители существовали там с начала времён.
Граница была тонкой, почти неразличимой; чтобы её обнаружить, следовало размышлять о вещах наподобие квалии.
Именно поэтому я не мог с уверенностью сказать, что Таня, которая была порождением кошмара, не могла создавать собственные кошмары посредством силы веры.
Именно поэтому говорить ей было опасно. Ведь если она поверит, что представляет собой нечто не совсем нормальное, то может действительно превратиться в монстра — в каменного ангела.
В конце концов, Фантазмагорикус тоже верил в своё безумство, благодаря чему и стал… мной.
Не самая приятная перспектива, правда?
Значит, мне нужно найти другой, тайный способ избавить её от мучений.
В первую очередь следовало понять причину последних. Обнаружить их исток. Опять же, в этом отношении у меня были определённые зацепки:
«Мы ей всё расскажем, Алекс…»
Дудочка.
С высокой вероятностью, именно она была виновников всего происходящего.
Следовательно, нужно найти её и уничтожить.
Логично?
Логично.
Более того, я уже выполнил первый этап данного плана. Мне было известно её местоположение.