Сердце меча
Шрифт:
— Правильно думал, — а потом издал какой-то звук, прерывистый и странный.
Моро положил руку на флорд. Все дальнейшее произошло в мгновение ока.
Джориан икнул и дернулся, а потом у него спереди словно выросло алое крыло и он завопил, падая на спину. Его орриу был теперь в руках у Дика, и Моро выбросил лезвие своего флорда вперед, предвидя и предчувствуя тот удар, который Дик должен был нанести сразу же, высвободив лезвие — но этот его блок утонул в пустоте: лезвия орриу там не было — оно сидело глубоко в груди Сариссы, и, перекрывая вопль Джориана, в воздухе звенел голос Дика:
— Си-нэ-э-э-э [44] !!!
Моро
Все онемели. Дик повалился на пол, скрученный волокнами пуккху, отчаянно дергаясь и пытаясь высвободиться, разрезая волокна орриу и не замечая, что они вновь и вновь срастаются. Морлок, подоспевший первым, выбил меч из его руки и ногой наступил ему на спину. Моро бросился к Лорел, перепрыгнув через Джориана, вскрытого как рыба — от паха до горла, через Сариссу, которая еще жила — только для того, чтобы понять: все кончено.
44
Умри (нихон.). Причем форма повелительного наклонения настолько грубая и приказная, что можно перевести как «Сдохни!»
45
Сеть из биополимерных волокон с наноприсадками, «оружие подавления», предназначенное не убивать, а обездвиживать человека.
— Лорел, — прошептал он, падая на колени и беря в руки ее золотую голову.
Ее глаза были пусты. Удар орриу обрушился сверху на плечо и шею — а потом обратным движением лезвие-бич разорвало ей легкие и сердце. Это был удар «нарриу-эт’эйонну эйеш» — обратный круговой удар, когда лезвие совершает оборот в 180 градусов и обрушивается на жертву со все силой, набранной при этом движении…
Дик, связанный и придавленный морлоком, засмеялся.
Нелепость происходящего была такова, что Моро с трудом воспринимал реальность. Не верю, ибо абсурдно. Он должен был убить меня. Он был сконцентрирован на мне, я подставился под удар, я сделал все, чтобы оказаться под его мечом… Но не оказался!
Там оказалась Лорел…
Еще секунда — и все пришли в себя. Зала наполнилась разноголосым женским визгом, охранники принялись выталкивать людей, Дик, корчился на полу между двумя своими жертвами — волокна пуккху больно врезались в тело. А Моро смотрел на него, держа на руках Лорел, и думал, что лучше покончить с собой, пока сюда не пришел Шнайдер…
И вдруг откуда-то сверху, перекрывая шум, раздался полный ужаса растерянный зов:
— Ди-ик! Ди-и-ик!
Суна, притихший было, снова забился, но крикнуть в ответ не мог, только захрипел.
— Да хватит тебе дергаться! — не выдержал один из охранников. — Все равно до прихода сёгуна никто сдохнуть тебе не даст!
Дик уронил голову. Его волосы, тщательно вымытые и расчесанные, пропитывались чужой кровью. Зал опустел. Потом дверь открылась и вбежал Шнайдер. Ему уже, по всей видимости, сказали самое главное — потому что он сразу кинулся к Лорел.
— Она мертва, — сказал Моро.
Рихард
— Поднимите его. Покажите мне его глаза.
Дика подняли. Глаза его были как у пьяного.
— Чем? — спросил Шнайдер. Ему протянули орриу. Привычным движением пальца он высвободил лезвие на длину вакидзаси. Взял Дика за волосы.
— Можешь что-нибудь сказать перед смертью? — глухо спросил он.
Дик разлепил губы и просипел:
— Не убивайте Бет. Она же вам больше не нужна.
Шнайдер шатнулся назад, словно получил по лицу. Рот его приоткрылся, палец дрогнул — лезвие орриу пошло внутрь рукояти.
— Идиот! — Шнайдер ударил Дика рукоятью орриу по голове. Юноша снова упал.
— Развяжите — и в блок F-11, — распорядился Шнайдер. — Завтра его будут судить.
Глава 17
In hora mortis nostrae [46]
Гемы унесли Лорел обмывать и обряжать для похорон, другая команда забрала Сариссу и Джориана. Поскольку ни родных, ни друзей у него здесь не было, его ждала кремация за общественный счет. Боты-уборщики собирали с пола кровь. Охранник доложил, что Ричард Суна закрыт в 14-й камере блока F-11.
46
В час смерти нашей (лат)
— Ну, пойдем, — бросил Рихард Моро.
Они поднялись в верхние залы, где еще ничего не знали, и вовсю шел изысканный кутеж. Рихард поднял руку, веля музыкантам затихнуть и всем присутствующим — замолчать.
— Прошу прощения прежде всего у вас, мой государь, — сказал он, отыскав глазами в толпе Керета. — И у всех гостей, но праздник придется закончить. Только что в нижних покоях была убита госпожа цукино-сёгун Лорел Шнайдер, моя возлюбленная сестра. Прошу всех покинуть зал и вернуться свои дома и комнаты.
Люди разошлись в изумленном молчании. В зале остались лишь те, кто вправе бы оставаться: Альберта Шнайдер, Аэша Ли, начальник дворцовой охраны полковник Клауд Метцигер и государь Керет.
— Как это случилось? — спросил Тейярре.
Моро сел перед ним на колени и начал рассказывать.
— Я решил произвести фокусировку объекта на себе, и с этой целью использовал праздник Великой Волны. Это один из специфических моментов конвертации, государь — сначала у объекта изымается его смысл жизни, потом — практически сразу же — дается новый. Ричард Суна узнал, что все, для кого он жил — мертвы, и целью его жизни должна была стать месть мне. Чтобы укрепить это целеполагание, он должен был убедиться в осуществимости своей цели. Поэтому я предоставил ему оружие и жертву — капитана Джориана, которому он тоже имел основания мстить. Целью номер два должен был стать я… Но ею стала госпожа цукино-сёгун.
Говорить о том, что Лорел спустилась с галереи в нарушение всех планов, он не стал. В конце концов, имело ли это значение?
— Почему? — изумился Керет.
— Потому что я допустил фатальную ошибку. Суна не знал, что Элисабет жива и ей ничто не угрожает. И я не поставил его об этом в известность.
— Ублюдок, — прошептала Альберта.
— Какова ваша вина в произошедшем, сеу Лесан? — спросил Керет. Ресницы его покрылись влагой.
— Она так велика, что только земля может принять ее.