Сердце мексиканца
Шрифт:
Она подождала еще час, потом еще два, снова тронула экран — прошло всего четыре минуты.
Он вышел спустя полчаса. Совершенно обнаженный, не потрудившись даже обернуться полотенцем. Даже не посмотрел в Алину сторону, словно нарочно давая рассмотреть себя в подробностях.
Крупные мышцы, темная кожа. Несколько беловатых шрамов, в том числе явно от пуль. Крепкие бедра и подтянутые ягодицы — обнаженным он казался даже более внушительным, чем был в одежде. Подошел к кровати с противоположной от Али стороны. И все равно слишком близко. Достаточно
Аля всегда сходила с ума по этим мышцам, но ей редко доводилось видеть их вживую. Почти никогда. Зато всегда, даже на картинках, хотелось потрогать, чтобы почувствовать крепость и силу. Прямо сейчас это была бы худшая идея из возможных, но рука дернулась совершенно инстинктивно, словно Аля была задумана и создана с именно такой врожденной программой — вести кончиками пальцев по гладкой коже, прощупывая натянутые жилы.
К счастью, у нее еще оставался разум, хоть уже и не слишком крепкий. И кровать между ними — это тоже помогало.
Дальше она смотреть не стала, торопливо опустив ресницы, ограничивая саму себя в проявлениях любопытства. Успела лишь отметить, что он совершенно не возбужден.
В отличие от нее.
Что ни делай, как ни бойся, как ни прячься, но когда на всю комнату шарашит этой звериной, природной, совершенно бездумной маскулинностью, женщина не может остаться равнодушной. Даже если ей всю жизнь нравились тонкие интеллигентные мальчики в очках с томиком Сартра под мышкой.
Але не нравились.
Что делало ситуацию еще сложнее. Она сглотнула на сухую, прижимая к себе рюкзак еще сильнее. Один раз она уже поддалась зову гормонов, и куда это ее привело…
— Не будешь раздеваться? — вдруг спросил Сантьяго, и она, все-таки не удержавшись, посмотрела на него. Держать взгляд выше пояса было физически тяжело, как удерживать на поводке очень сильного и целеустремленного добермана. — Если хочешь в душ — иди. Горячей воды нет и не будет, но можешь потом согреться под кондиционером.
— Я уже была… — настороженно ответила Аля, гадая, намек это или просто вежливость.
Он пожал плечами — мышцы перекатились под лоснящейся смуглой кожей, как у огромного дикого зверя. Смотреть на это можно было бесконечно, но она не в зоопарке. У всего могут быть последствия, если дикий зверь не заперт в клетке.
Он лег в постель, накинул на себя простыню, но стоило Але выдохнуть и похвалить себя за успешно выигранную битву с самой собой, как Сантьяго развернулся к ней и пришлось снова любоваться этими перекатами мышц. Не говоря уж о том, что так он стал существенно ближе к ней.
— Как тебя зовут? — спросил он.
Аля попыталась протолкнуть воздух сквозь сжавшееся горло. И неожиданно для себя самой выдала:
— Черемахина Алла Валерьевна.
Вот и пришел момент отомстить им всем за их непонятный испанский!
Тяжелый взгляд Сантьяго сделал каждое мгновение выразительной
Она кашлянула и одумалась:
— Аля.
— Выключи свет, Алия, когда будешь ложиться, — спокойно сказал он и отвернулся, двумя ударами кулака взбив подушку.
В повисшей тишине она боялась шелохнуться, все еще не веря, что он Просто Лег Спать.
Но дыхание его быстро стало ровным и глубоким, сонным, беззаботным.
Аля подождала еще немного для верности, аккуратно отложила в сторону рюкзак и на цыпочках сбегала в туалет. Вернулась — дыхание не изменилось. Но комната без Сантьяго, как днем, и комната с ним разительно отличались. Даже когда он спал, его присутствие наполняло пространство вокруг мужской плотной мощью.
Она щелкнула выключателем и в полной темноте, где мигал только зеленый огонек кондиционера, без труда нашла путь на свою половину кровати. Она чувствовала его, точно знала, до сантиметра, где он находится, — без света, без запаха, без тепла тела. Просто знала.
Лечь с ним, обнаженным, рядом в одну постель было… Аля сказала бы: «неловко». Но на самом деле это было вызовом, провокацией, риском. Причем не для него — для нее.
Приглашением. Уже для него.
Но не на полу же спать!
Конечно, платье она снимать не стала. И положила между ними свой рюкзак — словно меч в Средневековье.
7
Утром Аля проснулась на другой стороне кровати, обнимая чужую подушку. Она втянула носом глубокий мужской запах Сантьяго, оставшийся на ней, и оглянулась. Спальня была пуста, а рюкзак с невинным видом лежал на кресле.
Аля вскочила и метнулась к двери — та была не заперта. Какую бы роль ей здесь ни уготовили, ей вернули хотя бы кусочек свободы, щедро выданный с самого начала Хесусом.
Еще один кусочек свободы подарил Сантьяго — она заперла дверь на задвижку и с наслаждением приняла душ, не оглядываясь в страхе каждые пять секунд. Да, вода была прохладная, но Аля уже не обращала на это внимания. Если отнять у человека необходимое, а потом вернуть, он будет счастлив намного сильнее, чем от любого предмета роскоши.
Кое-что сильно изменилось с исчезновением Хесуса. Теперь при встрече с Алей мужчины опускали глаза. И молчали.
Вообще болтовни стало меньше. И особенно дикого гогота, который заставлял Алю сжиматься от страха. Внезапно оказалось, что для членов банды есть множество занятий кроме просмотра телека под пиво и орешки. Кто-то во дворе скручивал из проволоки новые клетки для живности, кто-то мастерил очередной навес, или рубил ветви, нависшие над стоянкой машин, или возился в двигателе старенького пикапа — дел, как выяснилось, хватало на всех. Ни одно слово Сантьяго не встречалось смешками и перешептываниями, как при Хесусе. Он говорил тихо, но его внимательно слушали и отправлялись делать то, что он велел.