Сердце моё
Шрифт:
Спустя время, расслабленные , насытившись друг другом до приятной ломоты в теле, мы лежим, обнявшись. Фоном идёт какое-то новое кино, Алёна вдруг приподнимается, притом, делает это так сексуально, что у меня тоже все в прямом смысле приподнимается, и с хитринкой в глазах выдает:
– А я ведь и забыла, что у меня для тебя сюрприз.
Я приподнимаю бровь- сюрпризами меня Аленка балует редко, да и впринципе, что может быть нужно мужику от женщины в качестве подарка? Нет, то что нужно, я уже получил и не раз. Такие сюрпризы я люблю. Но здесь явно нечто другое, часы, чтоль, купила? Она в последнее время стала падка на все атрибуты люкса- вот и мне пыталась вдолбить,
А женщины? О, они прекрасны. И любят все прекрасное- ну естественно, а ещё бы за что меня Аленка полюбила? Кстати, она уже, соблазнительно покачивая бедрами, колыхающими тонкую шёлковую ночнушку, что-то ищет в сумочке.
– Вот он- она победно вскидывает руку кверху с чем-то тонким и еле заметным, как тонкий стик сигареты. А потом я врубаюсь...
– Это то, о чем я сейчас подумал?- едва слышно шепчу, не в силах оторвать взгляда от полоски в ее пальцах.
– Ага, я с утра уже три сделала и на кровь сдала, ХГЧ, ошибки быть не может- я беременна- радостно помахивает она тестом с двумя полосками.
– Я люблю тебя- ору я , бросаясь к ней. Обнимаю, прижимая к себе, вдыхая такой знакомый, уже родной сладковатый аромат ее любимого лосьона, глажу волосы и как дурак повторяю " люблю тебя, люблю, люблю"
Loneliness
Святослав:
Словно в немом замедленном кино смотрю, как комья мокрой земли падают на крышку гроба. Небо вместе со мной оплакивает моих девочек. Сегодня всё как в сраном зарубежном фильме- вокруг меня стоят люди в траурных шмотках, огромными черными грибами выглядят зонты над их головами. Священник, монотонно бормочущий молитву тому, кто допустил это зверство. Сладкий аромат цветов, что будет преследовать меня всю жизнь.
Кто-то подходит выразить мне сочувствие- их губы вяло двигаются, звука практически не слышно. Или это боль так оглушила меня? Вырвала из реальности, похоронив вместе с ними....моей семьёй. Семьёй, которой так и не удалось сбыться, что осталась лишь мечтой, о которой мы с Алёной тихо перешептывались после очередной ночи любви, выбирая имена нашим детям... Отчего-то на ум приходят глупости, вроде тех, что она была категорически против старославянских, вроде Архип или Леонтий...А еще она хотела детскую непременно в желтом цвете, какую-то хрень под названием baby shower и....жить, сука! Жить она хотела, блядь!
Суууука, как же больно! Хочется выть. Упасть на землю и выть в голосину, выплескивая свое горе. На задворках сознания свербит мысль-" это тебе, зарвавшийся ублюдок, за то, что посмел хвалиться своим счастьем, упиваться им"- да, я не был из тех тряпок, что боятся показаться недостаточно мужественными, признавшись в чувствах жене излишне романтично. Что из последних сил плетутся бухать с друзьями, лишь бы те их не сочли подкаблучниками. Нет. Я говорил о своей любви, жил ею....А как жить теперь...как?! Каждый день просыпаться, заново ощущая эту боль? Прокручивая в голове всего лишь одну мысль " почему это произошло с ними?" Не со мной, взрослым, успевшим изрядно нагрешить, мудаком. А с маленькой глупой девочкой, что лишь строила
Где ты, Бог?! Нахуя им нужны огромный каменный склеп, что построили за нереально короткий срок нанятые мной люди, море ебучих цветов, венки с дебильными надписями от порой чужих совершено людей?! Они хотели жить! Просто жить!
****
В доме так пусто- вся прислуга в оплачиваемом бессрочном отпуске, даже охрану - и тех отпустил. Если кто-то из конкурентов решит убрать меня сейчас- я сам с радостью выйду навстречу.
Впрочем, и этого не придется ждать- мой бывший боевой товарищ, Сокол, Леха Соколов, что сейчас стал мэром нашего долбаного городишки, самолично следил за тем, чтобы из моего дома вынесли всё оружие. А у ворот поставил своих людей- чтобы я не смог никуда уехать. Вот только ушлый сучонок не просчитал, что человек, доведенный до крайности, весьма изобретателен. Особенно бывший военный.
Сидя спиной к стене, я наблюдал, как моих исполосованных запястий толчками вытекала кровь. Воздух вокруг пропитался ее железным запахом. Я лично всадил пулю в лоб той мрази, что лишила меня самого дорогого, Ураеву. Этой черно..пой мрази, что покусилась на святое в попытках обойти меня в бизнесе и власти, выбить меня из колеи. Теперь никакие долги меня уже не держат на этой земле, я смело могу идти к своим девчонкам. Пускай обо мне и скажут, что сдох как истеричная баба- вскрылся заостренной ложкой.
– Алексей Александрович, тут это...- как сквозь толщу воды до меня доносился голос одного из гориллоподобных охранников, что приставил ко мне Сокол. Его испуганная физиономия нависала надо мной, отравляя последние минуты жизни. Я бы послал его нахуй, да вот только сознание то и дело ускользало, и всё расплывалось перед.глазами.
Очнулся я в больничной палате, весь в бинтах и капельницах, а рядом- два бугая не из моих. У моих хоть угасающие остатки интеллекта на мордах присутствуют. Сокол, сука! Его бойцы! Успел, падла! Ничего, я - мальчик взрослый, не вечно будет опекать. Немного оклемаюсь- первым делом отблагодарю его за такую навязчивую " помощь". С ноги отблагодарю. В печень. Пару разиков для выражения " огромного спасибо", думаю, будет достаточно.
Траурная морда Сокола, легок на помине, крысеныш, вырисовывается в дверях палаты. Заходи, родной, ты-то мне и нужен.
Сокол, с болью в глазах окинул меня взглядом. Ну, рад? Хуле кривишься- вот на такую жизнь ты решил обречь меня, получай-распишись! Даже немного полегчало от злорадства.
Бугаи при его появлении вскакивают с табуретов, чудесным образом до этого удерживающим их огромные туши:
– Здравия желаем...- гаркают они в унисон, ну чисто дрессированные макаки, блядь!
Сокол парой слов заставляет их заткнуться и выйти. И хорошо- мне лишние свидетели ни к чему- Соколу -то ещё жить и жить, а как вернуть былое уважение тому, кого отпиздил лежачий полуинвалид?
– Ты как?- хрипло бросает он, усаживаясь на табурет. И снова морщится- хорошо хоть, сам осознает, какую глупость брякнул. Я охуенно, а что, не видно?! Как ещё может чувствовать себя человек, потерявший семью в один миг? Странным образом боль клубится внутри меня, выдавая мне поминутно все наши с Аленой счастливые моменты- вот она, после первых операций, с круглыми и блестящими от слез глазами смотрит в зеркало, все еще не веря, что эта охренительная красотка напротив неё -она. С визгом она бросается мне на шею, перемежая поцелуи с громкими " спасибо". Этой ночью ее благодарность была гораздо раскрепощённее, чем обычно. А я был просто счастлив от того, что была счастлива она.