Сердце на палитре - Художник Зураб Церетели
Шрифт:
— Нам не стыдно было послушать мнение умных людей, всех тех, кто приходил на репетиции и премьеры. Сейчас этого нет. А умных людей послушать очень полезно. Бывало, сидишь в компании: Ахмадулина, Мессерер, Салахов, Церетели… Сидишь и кайфуешь…
"Кайфовал" Зураб с Владимиром Высоцким. И как!
— Однажды мы с Высоцким в Ленинград ездили! В Доме кино встретил я его в компании двух красивых актрис. Он обрадовался и говорит: "Зурабчик, поехали с нами! У папы Наташи сегодня день рождения. Поехали с нами!" А они все уже тепленькие. Ну, говорю, поехали. Сажусь за руль спортивного «Мерседеса» Володи, а куда ехать, не знаю. Он
Дружил с Андреем Вознесенским. С ним познакомился в Пицунде. Все московские друзья относятся к поколению, которое вошло в историю как «шестидесятники». Они не были диссидентами, не пытались свергнуть советскую власть, заменить социализм капитализмом. Андрей Вознесенский, когда его публично на собрании интеллигенции распинал Хрущев, восклицал: "Я не могу жить без коммунизма!" Они лишь мечтали, чтобы социализм был с человеческим лицом, не запрещал издавать книги, ставить спектакли, ездить за границу…
В том году, когда Зураб Церетели получил первую Государственную премию, Владимир Высоцкий женился на французской актрисе русского происхождения Марине Влади. Свадьба в Москве состоялась не в ресторане, как можно бы предположить, не в театре, где артист играл главные роли и был в доверительных отношениях с Юрием Любимовым, главным режиссером. Собрались друзья в квартире, которую сняли молодые, по словам Церетели, в высотном доме на Котельнической набережной. На столе стояли бутылки шампанского, яблочный пирог домашнего приготовления, который испекла Лиля Митта, жена известного кинорежиссера. За столом сидели — ее муж Александр Митта, главный режиссер театра на Таганке Юрий Любимов и его жена, кинозвезда и актриса театра Людмила Целиковская, Андрей Вознесенский и его жена писательница Зоя Богуславская. Жених играл на гитаре и пел, но как-то не очень весело.
Андрей Вознесенский в мемуарах, вышедших в 2002 году, так вспоминает об этой свадьбе:
— Он был деликатен в жизни. Он мог бы закатить свадьбу на Манежной площади — все равно не хватило бы мест. Помню, он подошел и торжественно-иронически произнес: "Имею честь пригласить вас с Зоей на свадьбу, которая состоится 13 мая 1970 года. Будут только свои". На торжестве в снятой накануне однокомнатной квартирке на Фрунзенской набережной, за один день превращенной Мариной Влади в уютное гнездышко, мы встретили лишь Ю. Любимова, Л. Целиковскую, В. Абдулова, режиссера Митту с женой Люсей, изготовившей сказочно роскошный пирог. Владимир был светлогрустен, молчал, ничего не пригубил.
Зураб Церетели вспоминает, как мы с ним в складчину скинулись на несколько бутылок шампанского. Трудно сейчас представить, как не богаты мы были. Потом молодожены по приглашению Зураба уехали в путешествие по Грузии.
Посмотрев на грустное застолье, Зураб предложил:
— Полетим ко мне, сыграем там свадьбу с музыкой!
Что и сделали, собравшись быстро, не думая о загранпаспортах
— У меня такой характер, что как будто я был виноват, что в Москве такая жизнь, такая свадьба. Поэтому предложил улететь в Тбилиси, там у меня было больше возможностей. И мы улетели на две недели. Это была не свадьба, а народный праздник. В Тбилиси полюбили и Высоцкого, и Марину. Это были уникальнейшие дни и вечера. Как соревнование: Высоцкий поет, играет, гости поют и играют, Марина смеется…
Пошли мы все к Ладо Гудиашвили, в молодости он прошел школу в Париже. Ладо много рассказал тогда о парижской жизни, различные истории про отца Марины. Гудиашвили вынес старую фотографию, на ней был среди друзей молодой отец Марины. Она от радости заплакала…
Фотографии той свадьбы мне в руки не попали. По описаниям Марины Влади и рассказам хозяина дома, застолье выглядело так. Гости сели за раздвижной старинный стол, его называют за множество ног «сороконожка». Жених и невеста в белом восседали в торце стола, уставленного блюдами на серебряных подносах. Хрустальные стаканы использовались для воды. Вино наливали в рог, его следовало опустошать до дна. Невеста пила раз за разом. Жених весь вечер после каждого тоста подносил рог к губам и отдавал стоящему за его спиной рослому молодому грузину. Высоцкий дал зарок невесте — не пить, чтобы не сорваться с тормозов и войти в запой, к чему был, к несчастью, пристрастен. Страж за спиной, поражая жениха и невесту, выпивал за дорогого гостя, твердо стоял всю свадьбу на ногах.
…В наступившей тишине тамада произнес первый в грузинском духе витиеватый тост, неподготовленного гостя разивший наповал:
— Пусть сколотят ваш гроб из досок, сделанных из того дуба, который мы сажаем сегодня в день вашей свадьбы!
Музыка не смолкала. Пел грузинский хор на многие голоса. Ни один народ в мире так не поет, не может. Знатоки понимают, какое это чудо. Высоцкий был в ударе. В разгар веселья Марина ударила ногой о ножку стола, и он прогнулся… На пол полетели со звоном хрусталь, бокалы, рюмки, княжеская фамильная посуда. Чтобы исправить положение, Зураб стянул скатерть и добил все оставшееся на столе стекло со словами: "На счастье!"
Этот эпизод Марина в мемуарах "Владимир, или Прерванный полет", написанных в форме писем к покойному мужу, представляет в другой версии:
— Когда к концу вечера ты неловким движением задеваешь стол, падает его выдвижная часть и разбивается дорогая посуда, мы просто не знаем, куда деваться от стыда. В ответ на наши смущенные извинения хозяин дома широким жестом смахивает на пол всю оставшуюся на нем посуду. Потом по-королевски дает распоряжение снова накрыть стол. Из кухни приносят мясо, дичь, пироги. Последние осколки в мгновение ока убираются молчаливыми ловкими женщинами. Тамада говорит:
— Тем лучше, начнем сначала!
На той свадьбе один из гостей произнес тост, заставивший невесту сжать руку побледневшему жениху, чтобы тот сдержал гнев.
— Забудем ли выпить за нашего великого Сталина!
Знал ли гость о погибшем по воле "великого Сталина" дедушке Зураба, убитых родителях Иннесы, сидевшей за столом рядом с невестой?
Грозовую тучу рассеял Зураб. Он взял из рук смутившегося гостя рог, медленно выпил вино и дал знак хору. Мужчины дивным образом многоголосием — исполнили старинную печальную песню, как могут петь только грузины.