Сердце не обманет, сердце не предаст
Шрифт:
– Убедил. А потом ты куда, Кис?
– После лаборатории в РУВД. Попробую с мужиками переговорить.
– Лучше бы ты поддержкой Петровки заручился, – вздохнул Игорь. – Ведь в штыки примут, сам знаешь! Частный детектив, буржуй. От зависти поржавеют в мгновение.
– Если в штыки, тогда и заручусь. А пока рискну.
– Ну-ну, флаг тебе в руки… – хмыкнул Игорь.
– Ты не расслабляйся, дружок. Найди адрес Ирины Петровны Липкиной да поезжай к дому. Глянь, есть там кто или она с мужем в отпуск отправилась. А ежели муж дома – на что шансы имеются, поскольку сегодня у нас суббота, – то побеседуй с ним аккуратно. Ничего ему не рассказывай, естественно; сочини хорошенькую
– А что это меняет?
– Мамам свойственно брать детей на море с собой. Ежели чадо существует и с папой осталось в Москве, то это дополняет идею поспешного бегства. Хотя, конечно, матери разные бывают…
Попав в пробку – весьма щадящую на этот раз, выходной все-таки! – Алексей открыл электронную почту, загрузил изображение сердечка. Никакого озарения на него не снизошло, все, как в описании Михаила: серебро (или другой белый металл) со стразами (вряд ли бриллианты), цепочка. В чем же его ценность? На нем чьи-то отпечатки? Но тогда бы Ирина передала его Козыреву в пакетике да предупредила бы, однако в описании их встречи ни слова об этом. И сам Козырев крутил его да вертел, рассматривал, фотографировал. Теперь ни следа криминальных отпечатков на нем не осталось… Если они там были, конечно.
Попав в очередную пробку, Кис открыл ссылки. Некоторое время читал короткие заметки, поглядывая на дорогу. О самоубийствах в Концерне говорилось скупо, имена и статусы не назывались, лишь обтекаемо: «Погибший занимал руководящую должность». Один кинулся под поезд метро, другой из окна выбросился… Надо же. Знакомо.
Ага, вот и он, Игорев сюрприз! Ссылка вела на совсем уж «желтый» сайт, не вызывающий доверия, однако в материале говорилось о третьем самоубийстве сотрудника Концерна. Причем случившемся в прошлую пятницу, в тот день, когда Михаил Козырев встречался с Ириной. В тот день, когда она умотала в отпуск.
В статье – тоном весьма издевательским, а с учетом темы смерти, то попросту похабным, говорилось о «вирусе суицидов», от которого «вянет цвет отечественной экономики». Ни имени, ни должности очередной жертвы «вируса» не упоминалось. Закончил он свою жизнь под колесами дачной электрички, оставив перед смертью записку, в которой просил прощения у близких.
Игорь прислал только одну ссылку на третье самоубийство, значит, других не нашел. В Интернете парень ас, то есть других материалов и нет. Можно ли «желтухе» доверять? Кто его знает.
Допустим, это правда, тогда Концерн задавил всю более-менее подконтрольную прессу, а эту то ли не взял во внимание, то ли там сидят круто-независимые журналисты.
Допустим, это ложь, поэтому серьезные издания и не написали. А «желтуха» пользуется непроверенными источниками. А то и сами там сочиняют.
М-да. Что тут скажешь… Хотя кое-что и скажешь, пожалуй: Кис бы сильно удивился, узнав, что сотрудники Концерна на метро ездят. А вот если кто-то позвал его в метро на встречу… Да столкнул с перрона под приближающийся поезд… Это даже легче, чем столкнуть в открытое окошко.
Кис снова открыл снимок сердечка. В письме Игорь приписал, что не нашел никаких следов отправки этой фотографии кому бы то ни было. Возможно, Михаил в последний момент вспомнил, что Ирина заклинала никому не говорить о нем… Да что же в нем такого, черт побери?!
Или – ничего? И они зря за него уцепились, как выразился Игорь?
Подобного
Кис охотно расположился и просидел больше часа, вчитываясь в документы. Судебно-медицинский эксперт заключил, что причиной смерти явилось падение из окна (травма черепа, несовместимая с жизнью). Прижизненных увечий он не обнаружил, то есть Михаила не били, не пытали, и следов борьбы не имеется, и под ногтями чисто, и одежда не порвана. В крови нет ни алкоголя, ни наркотических средств, ни признаков снотворных и прочих лекарств.
Отчет был составлен на удивление полно и профессионально, и детектив счел, что личная встреча с судмедэкспертом не понадобится.
Выходит, Михаила все-таки столкнули. Или он сам нечаянно упал: подоконники в его квартире довольно низкие, и, предположим, он отступал от вора лицом к нему, а спиной к окну… Особенно если вор держал в руке пистолет или нож.
Или если это была Люба, набросившаяся на него с кулачками… Она любила Михаила безответно, у нее накопились к нему упреки. Но не драться же с ней… И Козырев отступил. Только не рассчитал шаги.
Все выглядит неплохо в версии с Любой, лишь одно непонятно: что она могла искать в его квартире? К сердечку она отношения не имеет, его Михаилу дала Ирина… Для видимости? Но ей такая «видимость» совсем ни к чему, это мешает ее версии самоубийства. Или Алексей что-то упустил? Если продолжать разматывать эту гипотезу – Люба, выходит, вчера снова заявилась туда в отсутствие Кати! Зачем? Поджидала девушку? И при этом раздобыла мотоциклетный шлем, который использовала в качестве маски? Потом, когда та вернулась домой, стукнула ее по голове тяжелой мраморной пепельницей – для этого особой силы не надо – из ревности? Чтобы даже память о Мише не делить с его сестрой?
Ну нет, это уж совсем бредовая версия. Совсем-совсем. Какая ревность? Там ведь недосмотренные вещи переворошены, там что-то искали! И если искала Люба, то… Вдруг все-таки сердечко? Вдруг она связана каким-то образом с Ириной Липкиной? Или с Концерном? Она бухгалтер на каком-то предприятии, но на каком? Алексей не поинтересовался до сих пор, но теперь придется…
Он вернулся к показаниям свидетелей. Консьержки в подъезде в тот день не оказалось: их всего трое, но одна уволилась, и понедельник оказался пустым, бесконсьержным. Всем соседям задавали одинаковые вопросы: кто входил в подъезд в течение дня и кто из него выходил непосредственно после падения тела из окна.
Нет, никого, похожего на Любу, соседи не видели в день смерти Михаила Козырева, ни входящей, ни выходящей. Из чего не следует, что ее там не было, к слову. Не всех же видят соседи… Заметили лишь красивую блондинку, но она вышла из подъезда незадолго до падения тела. А вот после из двери выбежал как раз тот парень, который якобы похож на Олега.
Алексей нашел его описание: рост примерно сто восемьдесят, шатен, светло-коричневая кожаная куртка.
Ну, при желании темно-рыжие волосы можно считать цветом «шатен», конечно… По фотографии свидетель Олега не опознал – видел того парня мельком. Сосед тогда еще не знал, что случилось – паника поднялась буквально несколько секунд спустя, – а тогда он просто шел домой и ни на кого внимания особо не обращал. В протоколе допроса Олег утверждал, что кожаной куртки у него нет. Да хоть бы и была, разве одна такая в Москве?