Сердце не верит в разлуку
Шрифт:
Дженна уже успела привыкнуть, что у французов ланч — это обильная еда. Ровно в двенадцать тридцать мадам Лебран пригласила всех в гостиную. Длинный стол, в центре которого возвышалась цветочная композиция, сверкал хрусталем и столовым серебром. Высокие, от пола до потолка окна были распахнуты настежь, пропуская в комнату легкий ветерок. Дженну посадили не с Саймоном, а с Жаном, сыном местного врача, который только что вернулся из Африки, где работал в организации, оказывающей помощь голодающим. Молодой человек был высок ростом и отличался почти болезненной худобой.
Улучив момент, мадам Лебран шепотом рассказала Дженне, что за время работы в Африке здоровье Жана пошатнулось, и именно поэтому его отослали домой.
Несмотря на свой почти монашеский облик, сосед Дженны был галантен, как истинный француз, и не скупился на комплименты. Правда, в данном случае они относились скорее не к ней лично, а к ее искренней заинтересованности его работой.
— Мы устраиваем в Париже благотворительные обеды и балы для сбора средств в пользу голодающих, но, жертвуя немалые деньги, никто и не думает об этих несчастных. Публика обсуждает последние сплетни или, к примеру, недавний скандал в правительстве… — Жан с горечью пожал плечами. — Они не в состоянии представить, что такое не иметь сил поднести ко рту чашку с молоком. И при этом до предела истощенные люди, чтобы добраться до нас, проходят пешком милю за милей, матери несут детей, сестры ведут братьев… Это настоящая трагедия нашего времени, уносящая не меньше жизней, чем средневековые эпидемии.
Дженна не перебивала собеседника, чувствуя, что ему необходимо выговориться. Она постоянно чувствовала на себе взгляд Саймона, но всякий раз, когда Дженна смотрела в его сторону, он казался поглощенным разговором с соседкой по столу — дамой под пятьдесят, которую им представили как вдовую свояченицу мсье Лебрана.
На первое подали овощной суп — специфическое местное блюдо. Когда затем перед гостями поставили крошечные тарелки с паштетом из гусиной печени, украшенным местной разновидностью трюфелей, Дженне не удалось скрыть своего неодобрения. Жан заметил ее гримасу.
— Я француз, — сказал он, — но когда я думаю о том, что для получения вот этого деликатеса мои соотечественники раскармливают гусей, в то время как где-то люди умирают от голода, я невольно начинаю сомневаться в ценности того, что мы называем цивилизацией.
Дженна была с ним согласна, но во взгляде жены врача, по-видимому, услышавшей высказывание сына, читалось явное неодобрение. Дипломатично согласившись с собеседником, Дженна поспешила сменить тему. Жан был ее ровесником, но казался гораздо старше.
На столе появилось основное блюдо — барашек с овощами в особом соусе, — а затем нежный освежающий шербет. От десерта Дженна отказалась, и когда Жан предложил ей прогуляться по обширному парку Лебранов, чтобы переварить обильный ланч, она охотно согласилась.
Уже выходя из дома, она
Гуляя по парку, Дженна покорно, но не очень внимательно слушала все, что рассказывал Жан. В глубине ее сознания уже угнездилась мысль, что она могла бы выйти за Саймона, и девушка, сама того не желая, возвращалась к ней снова и снова.
Услышав, что Саймон окликает ее по имени, Дженна вздрогнула. Он быстро приближался к ним по тополиной аллее. Сердце Дженны подпрыгнуло в груди. На миг, всего лишь на миг она позволила себе представить, что это к ней он стремится с таким нетерпением. Но иллюзия продержалась не долго.
— Маме плохо, — отрывисто бросил Саймон. — Лебраны предложили вызвать врача по телефону, но я считаю, что ее нужно как можно скорее доставить в ближайшую больницу.
— Что с ней?
— Скорее всего, аппендицит. Насколько я понял, у нее уже некоторое время болел живот, но она ничего не предпринимала. В последнее время боли усилились. Отец отвезет ее в больницу, а твоя бабушка поедет с ними в качестве переводчика, она говорит по-французски лучше всех нас. Я тоже хотел поехать, но миссис Соумс советует нам дожидаться новостей дома. В больнице мы будем только путаться под ногами.
Саймон шел так быстро, что Дженна с трудом поспевала за ним. Вернувшись, они обнаружили, что его родители уже уехали. Лебраны искренне волновались за Элен Таундсен, и отпустили Саймона только после того, как взяли с него обещание держать их в курсе событий.
— Уверена, с ней будет все в порядке, — сочувственно сказала Дженна и взяла его за руку.
В ответ Саймон сжал ее пальцы. Оставалось только удивляться, как она могла когда-то считать его неуязвимым и не способным на простые человеческие чувства.
Домой ехали молча. Как только они вошли в коттедж, Саймон первым делом бросился звонить в больницу. Новости обнадеживали. Как сообщил Джордж Таундсен, у матери Саймона действительно был приступ аппендицита, но, к счастью, ее доставили в больницу вовремя.
— Ее будут оперировать сегодня же. Мы с Хэрриет сняли номера в местном отеле и на всякий случай останемся здесь до утра. Хэрриет вышла купить Элен ночную рубашку и еще какие-то мелочи. Как только операция закончится, я позвоню. Не волнуйтесь там, все будет нормально.
Саймон держал трубку так, чтобы Дженне было слышно, что говорит его отец. Услышав заверения, что матери не угрожает непосредственная опасность, он пообещал оставаться в коттедже и ждать новостей.
Дженна не заметила, как это произошло, но когда Саймон повесил трубку, оказалось, что он обнимает ее за плечи. Она не отстранилась, чувствуя, что ее присутствие каким-то образом утешает его.
— Ты все слышала?
Дженна кивнула.
— Я уверена, с твоей матерью все будет в порядке.