Сердце некроманта
Шрифт:
– Не используй магию. – Дитрих спрыгнул с помоста. – Демоны почуют и набросятся.
– Почему? – полюбопытствовала я, опираясь на его руку. Сильную и надежную – мне захотелось вцепиться в нее, будто малышке, и не отпускать, и я поспешно разжала пальцы, отстраняясь.
– Маги сильнее. Вкуснее. Сытнее. И вселиться в мага интересней – у него больше возможностей, чем, скажем, у скотника, который только и делает, что всем кланяется.
Он взялся за мое запястье, потянув за собой. Я вскрикнула. Дитрих
– Это я сама, – зачем-то пояснила я, оправдывая не то братьев, не то себя. – Веревки жгла и промахнулась.
Он покачал головой. Накрыл мои ожоги ладонью, не касаясь их; потянулся к магии, противореча собственным словам.
– Но… – начала было я и озадаченно выдернула руку. Ожоги перестали болеть, и на месте волдырей остались сухие струпья.
– Я не вылечил, – сказал Дитрих, снова увлекая меня вперед. – Просто обезболил и помог окончательно отмереть тем тканям, которые все равно погибли бы в ближайшее время.
Я кивнула.
– Спасибо.
Обезболил – уже хорошо, я не умела снимать боль магией, только маковым настоем. И еще лучше, что Дитрих отграничил омертвение, это поможет быстрее восстановиться тому, что способно восстановиться. Надо только добавить снадобий – сам себя вылечить мало кто способен.
И все же…
– Ты сказал…
Я осеклась.
Снова противореча собственным словам, Дитрих поднял мертвеца и отправил его к строю других на эшафоте.
– Я такой же, как они. – Он указал в небо. – Не заметят. Это вы сейчас белые вороны. – Дитрих хмыкнул. – Во всех смыслах.
Он огляделся, сдернул с очередного поднявшегося мертвеца плащ, протянул мне.
– Надень. Твоя белая хламида сияет почище солнца.
На самом деле одеяние мое давно стало серым, но даже если бы оно оставалось белоснежным, я бы не согласилась…
Я остановилась. Попятилась. Точнее, попыталась попятиться, потому что руку мою по-прежнему держал Дитрих.
– Нет.
– Не дури, сейчас остановят демонов и вспомнят о тебе. Хочешь, чтобы любой прохожий указал, куда ты побежала?
Я затрясла головой.
– Не могу.
– Что за глупости?
– Это с мертвого. Я не могу.
Дитрих ругнулся, осекся на полуслове.
– Есть плоть мертвых животных ты можешь. Носить кожу мертвых животных на ногах, – он указал на мои мягкие туфли, – и шкуры мертвых животных в мороз ты тоже не против. Тогда почему нельзя надеть плащ с мертвого человека?
– Это другое!
– По мне, так то же самое.
Удивительно, но даже продолжая препираться, он неуклонно тащил меня за собой, все дальше и дальше от эшафота, а за нашими спинами вырастали, заслоняя нас, мертвецы.
– Не могу! – в отчаянии воскликнула я. Меня переворачивало от одной мысли, что этот плащ еще хранил тепло хозяина.
– Хорошо, – Дитрих остановился. – Создавай портал.
Я растерялась.
– Но… я не умею…
– А у меня не хватит сил. Здесь, конечно, – он обвел рукой площадь, – все пропитано смертью, но я и потратил слишком много.
Да, он был прав. Сила везде, но способность тела пропускать ее конечна. В чайную чашку не влить даже ведра, не говоря уж о реке. Собственно, способностью пропускать и направлять магию и определялась сила дара.
– Так что решай. Спорить, пока твои добрые братья не отвлекутся от демонов и не обнаружат…
– Уходят! – раздалось от эшафота. – Держи!
– Обнаружили, – флегматично заметил Дитрих. Повел рукой, и все поднятые им мертвецы спрыгнули с эшафота, выстроились, преграждая дорогу братьям-инквизиторам. – Как думаешь, кого я, воплощение зла, буду спасать в первую очередь: тебя или себя? Ну?
Зажмурившись, я кивнула. Вздрогнула, когда плащ опустился на плечи.
– Держи его и – бегом! – велел Дитрих.
Я сжала в горсти под подбородком ткань плаща и понеслась за Дитрихом. Он потащил меня не к проулку, сейчас напрочь перегороженному людьми, что все еще пытались спастись от демонов, загнав себя в смертельную ловушку, а к стене дома. Под ней лежали тела, живых уже не было. Кто мог, прошел через выбитые окна, другие остались там, где с чудовищным стоном колыхалась на выходах с площади толпа, не в силах сдвинуться ни туда, ни сюда.
Некромант повел рукой, отбрасывая от стены мертвых. Я вскрикнула.
– Никто их силой не тащил любоваться казнью, – рыкнул Дитрих, магией выбил из рамы острые осколки. – Лезь.
Окно было высоко, на уровне его макушки. Дитрих бесцеремонно подпихнул меня под попу, помогая влезть, и я не стала возмущаться. Вскарабкалась, кое-как перевалившись через подоконник и напряженно ожидая, что хозяин дома выскочит на меня с дубьем, а то и магией. Но никто не появился. В комнате, некогда бывшей уютной гостиной, царил разгром, у стены валялись перевернутые стулья, и я едва не упала, зацепившись за их ножки.
Дитрих легко подтянулся, взобрался на окно, спрыгнул на пол. Оглядевшись, подобрал булавку. Судя по всему, она выпала из одеяния гостей, сидевших у окна, – я слышала, что хозяева таких квартир в дни казней хорошо зарабатывали, предоставляя места желавшим зрелищ и удобства одновременно.
– Сколи плащ, – он протянул мне булавку. – И двигаем дальше, пока нас не догнали.
– А отсюда нельзя создать портал? Пока нам никто не мешает? – сделала я еще одну попытку.
– Птичка, мне льстит, конечно, что ты так хорошо думаешь о моих силах, но нет.