Сердце ночи

Лазарева Ярослава

— Вредно для желудка запивать овощной салат с веже выжатым соком, — заметил Грег.

Тут меня прорвало. Я сильно стукнула по столу стаканом, выплеснув сок на скатерть. На лице Грега не дрогнул ни единый мускул. Вскочив, я начала бегать по кухне и сбивчиво высказывать свои претензии. Он не перебивал.

— И больше всего меня бесит то, как ты отдалился от меня! Удивительно, как ты умеешь исчезать из моей жизни, постоянно находясь рядом, — взволнованно говорила я. — Тебя со мной нет, я не ощущаю ни твоей любви, ни тебя самого. А ведь мы одна семья! Должны делить

все — и радость и горе, как бы банально это ни звучало. Но ты просто ушел в себя, что-то для себя решаешь и помалкиваешь! Разве справедливо?! — крикнула я, подбегая к нему и нависая всем телом.

До этого Грег сидел, ссутулившись, опустив голову, но тут поднял глаза. В них была боль. Я замерла, смутно начиная понимать, что не права и мой гнев ничем не оправдан.

— Значит, хочешь делить со мной все? — грустно спросил он. — Я не вижу смысла!

— Зато я вижу, — уже спокойнее ответила я и села к нему на колени.

Он обнял меня, я уткнулась лицом в его плечо и закрыла глаза. Он начал медленно меня покачивать, словно баюкая...

...Я оказалась на какой-то темной и мокрой улице, асфальт был усыпан влажными листьями, расплющенными ногами прохожих, тусклый желтый фонарь бросал слабый свет на угол какого-то ларька. Я заметила две тени. Они приблизились к ларьку, я поняла, что это Ганс и Рената. Я подошла и замерла, наблюдая за ними. Рената постучала в окошко и довольно развязно сказала, что хотела бы «пару пива и сигареты». Окошко раскрылось.

— Ходют и ходют, — раздалось ворчание, — не спится вам по ночам!

— Не твое дело! — грубо ответила Рената. — Товар отпускай, а то мы в другом месте купим!

Она наклонилась и заглянула в окошко. Потом схватила Ганса за руку и потащила его прочь, громко смеясь.

— Эй, девушка! — возмущенно закричала им вслед высунувшаяся продавщица, весьма пожилая и растрепанная женщина. — А товар? Куда ж вы? Только шляетесь, отдыхать не даете!

Она с треском захлопнула окно и выключила свет. Я в недоумении двинулась за ними.

— У меня жажда, — смеясь, говорил Ганс, держа Ренату за руку, — а ты от добычи отказалась! Пожалела бабушку?

— Зачем тебе ее старая, гнилая кровь? — усмехнулась она. — Тс-с! — прошептала Рената и потащила Ганса за толстое дерево. — К нам идет кое-что получше.

 Я увидела, как из-за угла дома вывернули два парня. Они были крупные, оба с бритыми головами, в кожаных куртках, и выглядели агрессивно. На их высоких армейских на вид ботинках ярко выделялась в полумраке белая шнуровка.

 — То, что надо! — удовлетворенно констатировала Рената.

— Тебе их не жаль? — спросил Ганс. — Такие отборные самцы.

— Мне жаль лишь тебя, — тихо ответила она. — К тому же это скины[3]. А я хорошо помню, что творилось во время Великой Отечественной. Какое было сытное для вампиров время! Смерть всласть нагулялась по земле. Тогда наше племя сильно увеличилось, но именно тогда мы с Грегом решили отказаться от убийств. Мы просто перепили крови. Но фашизм — это абсолютное зло, одно из воплощений нашего повелителя. Не все скины такие уж радикальные,

но эти двое точно. Вижу их насквозь! Их кровь наполнена злом, именно то, что нам нужно. Так бодрит!

Рената выскочила из-за дерева. Я заорала и побежала к парням. Но чем я могла помочь, не существуя в этой реальности? Рената одним прыжком настигла ребят, схватила одного и вцепилась ему в горло. Тот и пикнуть не успел. Я проскочила сквозь них, словно они были из воздуха. Повернувшись, увидела, что Рената все еще пьет кровь, а спутник жертвы, даже не делая попыток убежать, оседает на асфальт с безумными от ужаса глазами и посеревшим лицом. Тут к нему приблизился Ганс. Рената оторвалась, по ее губам и подбородку стекала кровь, глаза горели.

— Угощайся! — предложила она и хрипло засмеялась, бросив труп на асфальт. — Пока теплый.

— Да ты мне, наверное, ничего не оставила! — ответил Ганс и припал ко второму парню.

Тот хрипло вскрикнул, задергался в цепких руках вампира и тут же затих. Я села прямо на асфальт, закрыла лицо руками и разревелась...

— Ну не надо, — услышала я испуганный голос Грега и почувствовала, как он гладит мои волосы. — Прости! Но ты сама хотела!

Я подняла мокрое от слез лицо от его плеча и встала. Умылась, выпила стакан ледяной воды и спросила:

— Когда это произошло?

— Два дня назад. Не знаю, что делать и как этому помешать, — глухо ответил он.

— И где это произошло?

— В Дмитрове, ближнее Подмосковье. Хорошо, что они удаляются все дальше и не охотятся на одном месте, — со вздохом сказал Грег и встал.

 Я отступила назад и, упершись спиной в стену, остановилась. Прежний страх, от которого я уже избавилась, охолодил душу. Я снова вспомнила, что передо мной прежде всего хищник, а уж потом кто-то другой. Возможно, так повлияла на меня только что увиденная охота. Все никак не могла забыть лицо Ренаты — искаженные черты лица, потеки крови на подбородке, горящие как у зверя глаза, раздутые ноздри.

Грег шагнул ко мне и замер, вглядываясь в лицо. Я опустила глаза. Мне стало нехорошо.

— Ты ведь сама захотела все узнать, — мягко произнес он. — Мы должны делить все: и горе и радость, помнишь? Ты решила, что я отдалился от тебя. Теперь понимаешь, каково мне? Я пытаюсь найти решение. Но, по правде говоря, с трудом представляю, что предпринять. Зачем тебе вникать во все это?

— Наверное, ты прав, — ответила я. — Но как я могу оставаться в стороне? Рената — мне как родная, да и Ганса я знаю лучше, чем ты.

— Они сейчас опасны, — тихо сказал Грег.

— Но не для меня же! — Я с вызовом посмотрела ему в глаза.

Их выражение мне не понравилось, Грег промолчал.

На следующий день я проснулась довольно поздно. Открыв глаза, увидела огромный букет моих любимых белых тюльпанов и улыбнулась. Грег сидел на краю кровати и смотрел на меня.

— Привет, — прошептала я, потягиваясь. — Ты такой милый...

— Подумал, тебе хочется цветов, — ласково сказал он.

— Хочется, — подтвердила я и переместилась к нему, прижавшись и положив голову на плечо.