Сердце ночи
Шрифт:
– Чего смотришь? – спросил не слишком ласково и глянул так, что захотелось запустить и в него чем-нибудь тяжелым. На нее злится или на себя? – У меня отпусков скопилось за пять лет. Решил прогуляться.
– Отпуска! Так и запишем. – Анжелика усмехнулась. Хотя, сказать по правде, радоваться тут было нечему. Кинули их всех! Сначала довели до ручки, а потом кинули.
– Ну, а с тобой и так все ясно, – сказал Леший снисходительно. – Про то, как ты с дедом своим лоханулась, в интернетах писали.
Захотелось одновременно и врезать, и провалиться под землю от стыда. Анжелика и попыталась врезать, но
– Не нужно спорить, – сказал он успокаивающе. – Кое-что мы с вами выяснили. Про обстоятельства непреодолимой силы. У всех нас они, оказывается, имеются, и это означает…
– Это означает, что пути обратно вам нет, – закончила за него баба Маланья и вытерла руки о передник. – Многих она уже своей печатью пометила.
– Кто? – спросили они едва ли не хором. Почти все спросили, кроме Архипа.
– Черная Погоня. Кого крылом зацепила, кого когтем, но на каждом метку оставила. Теперь он вас везде найдет, нигде от него не спрячетесь.
– Бабушка, вот только ваших сказок нам сейчас не хватало! – Отмахнулся Леший, а отмахнувшись, уставился на свою разодранную в кровь руку. Птички задели?
– Раньше знаете, как было? – Старушка его словно бы и не слышала. – Раньше одной-единственной птицы хватало, чтобы метку поставить, одной только капельки крови. И он приходил на запах, забирал, что считал своим. Сначала понемногу брал, а дальше, видно, во вкус вошел. Звери к крови быстро привыкают. А потом ослаб. Тихо стало надолго. Если только птица какая к нему в логово человечка заманит…
Птица человечка заманит… Вот одна такая в самом центре Питера человечка почти и заманила. Может, не в логово, но на проезжую часть, под колеса маршрутки. И этот, в маске, там тоже был. Ждал крови?.. Или он не за ребенком приходил, а за ней, Анжеликой? Верить в такое не хотелось. Как не хотелось верить в то, что она одной лишь силой мысли сумела маршрутку опрокинуть. Сверхспособности – это, конечно, круто, но только если в американских боевиках. А когда вот так в жизни и без подготовки, то совсем даже не круто, а страшно.
– …Вы сейчас про обстоятельства какие-то говорили, детки. – Баба Маланья поправила черный платок. – Что жизнь вашу привычную кто-то поломал и перекроил, а я вам другое хочу сказать. Вам сейчас нужно вместе держаться, потому что поодиночке он вас как кутят слепых передушит. Особенно вас. – Она обвела взглядом мужчин. Пожалуй, только на Архипа не посмотрела. А тот стоял чернее тучи, сжимал и разжимал кулаки. Интересно, на кого злился? Потому что как-то страшновато идти в экспедицию с маньяком-убийцей. С них и Погони за глаза хватит. Анжелика сначала подумала, а уже потом удивилась, что, оказывается, предстоящую экспедицию уже приняла как данность.
– А почему это именно нас? – тут же уточнил Леший и навел на бабулечку объектив камеры. Вот же гад! – Чем это мы хуже их?
– Вы не хуже, мальчик. – Бабулечка усмехнулась. – Вы слабее. Приятно вам такое слышать или нет, это уже не мое дело, но вы супротив них – никто. Видел, что она, – бабулечка ткнула скрюченным пальцем в Эльзу, – с Архипом сделала?
– У меня нет, бабушка. – Марфа мотнула головой и Архипа своего взяла за руку. – Я обыкновенная. – В голосе поварихи Анжелике послышалось легкое разочарование. Ну конечно, кому хочется быть такой вот никакой?
– Может, и обыкновенная. – Баба Маланья в сторону Марфы даже не глянула. – С тобой не понятно пока, но если ты тут, значит, ты тоже важна.
– Для кого важна? – Марфа то краснела, то бледнела, но выглядела отчаянно решительной.
– Не знаю. Не разобралась пока.
– Так если они такие особенные, – в голосе Лешего тоже слышалась обида, – так пусть и шуруют в экспедицию одни! А мы их тут подождем, на завалинке.
– Да тебе вообще не стоило на белый свет рождаться, не то что на завалинке ждать. – Анжелика сказала это громко, прямо в камеру его сказала. Пусть теперь вырезает.
– А меня вот что интересует, – заговорил молчавший до этого Никита. – Как нам дальше действовать? Куда идти? Есть какие-нибудь инструкции?
– Инструкции есть, – оживился завхоз Михалыч и помахал своей папочкой. – Вот тут у меня конверт. Вскрыть велено, когда прибудем в точку сбора. Хотите, прямо сейчас и вскрою?
– Прямо сейчас вы, ребятушки, приведете в порядок мой двор, – тоном, не терпящим возражений, велела баба Маланья. – Или, думаете, птиц я буду убирать? – Дожидаться ответа она не стала, кивнула в сторону сарая: – Лопаты и мешки там. Птиц закопайте на опушке, я покажу где. А потом поговорим. Вот за ужином и поговорим.
И как-то сразу отлегло от сердца. Уборка территории и ужин – это банальность. А банальности в их нынешних жизнях, считай, почти и не осталось. Кто бы мог подумать, что Анжелика станет переживать по такому поводу! Но вот – переживает.
Из почти благостного состояния ее вывел ощутимый тычок в бок.
– А пускай вот они птиц силой мысли уберут! Чтобы без лопат и мешков! Пусть попробуют направить свою энергию в мирное русло.
– Я направлю. – Анжелика обернулась, посмотрела угрожающе. Ничего такого она, разумеется, делать не собиралась, но Леший попятился, проворчал испуганно:
– Дура, что ли?
– Мешки и лопаты в сарае, – повторила баба Маланья и поковыляла к дому. – А как вы птиц станете убирать, мне без разницы. У меня и своих дел хватает.
Лешему было не по себе. Да что там – не по себе! Ему было страшно! До дрожи в поджилках страшно!
Сначала он испугался за эту рыжую дуру, когда прорвавшись сквозь черную птичью тучу, он увидел ее оглушенную, окровавленную, с изрезанными осколками ладонями. Он тогда испугался так сильно, что даже забыл про камеру. Рыжая сидела на полу у разбитого окошка, смотрела на свои руки, а ее Крыс с сумасшедшим писком носился вокруг. Леший хотел было Крыса пнуть, но потом передумал. Не побоялся, а просто пожалел. Видно же, что Крыс переживает за рыжую. Переживает почти так же, как и сам Леший.