Сердце офицера
Шрифт:
– Я хочу, чтобы вернули мои вещи. Я позвоню… Но со своего телефона.
– Ок. Без проблем.
Раздражение Громова росло. Какого черта он вообще тут делает? Беседует с блондиночкой? Смотрит на неё!
В конце-то концов!
Скрипя зубами и чувствуя, как кровь закипает и в нем просыпаются вполне обоснованные при данной ситуации древние инстинкты подчинить неугомонную особу женского пола, заткнуть ей рот единственно доступным мужчине способом, Петр сделал несколько шагов в сторону.
От греха подальше.
Атмосфера в палате сгущалась.
По-хорошему,
– То есть… – неуверенный голос Оли врезался ему в спину. Петр остановился и обернулся. Оля смотрела на него. – Получается, я косвенно причастна к аварии?
Да ну на хер! Неужели в красивой головке что-то сдвинулось, и винтики начали шуршать в правильном направлении?
– Причастны многие, – сухо бросил Громов, но пыл приостановил. – Поэтому я тут. Фуру, что скрылась, уже ищут. Данные переданы.
– Господи, – ненаигранно простонала Оля и здоровой рукой провела по лицу. – Одно к одному… А моя машина? Она ещё там, в поле, да?
Кто бы что ни говорил, но в беспомощности красивой женщины скрыто своё очарование. Даже не очарование, а что-то куда более сильное. Не зря раньше представительницы прекрасного пола были слабыми и беззащитными, возлагали на мужчин заботу о себе. Те же жили и совершали подвиги во благо своих возлюбленных. Ну, и конечно, себе во славу.
Генерала лично такой расклад полностью устраивал. Ему нравилось, когда женщина, если не полностью зависела от него, то в большей степени. И дело не в его диктаторских замашках. От сильных баб – именно баб – он и на работе уставал. Не только красивые девочки служили с ним.
Воевать, спорить, выяснять, у кого яйца круче, хватало с лихвой за пределами спальни. В спальне он хотел видеть покладистую кошечку, готовую ублажать его потребности.
Поэтому Петр оставался закоренелым шовинистом.
Беззащитность Оли ему пришлась по вкусу. Намеренно никогда бы не загнал её в угол. Это перебор, даже для него.
А вот так…
– Я уточню. Её должны эвакуировать.
Оля удивилась. Глаза, в которых ещё плескались растерянность и слишком близко подкравшиеся слезы, распахнулись. Сейчас, когда с неё схлынула спесь и заготовленная заранее агрессия, девушка стала производить ещё более приятное впечатление.
– Спасибо, – глухо поблагодарила она, отводя взгляд.
Последняя реакция не понравилась Петру. Всё-таки он предпочел бы, чтобы Оля смотрела на него.
– Что ты делала ночью на безлюдной трассе? Точнее, почему остановилась?
Оля шумно вздохнула, отчего её тяжелая грудь призывно колыхнулась.
– Саша проснулась и сильно расплакалась. Я надеялась… думала, что смогу доехать до ближайшего населенного пункта или… – девушка покачала головой и сделала небольшую паузу. – Этот дождь… и всё прочее… Вы правы, Петр Михайлович, я остановилась в неположенном месте.
Девушка капитулировала, но Громов никакого чувства удовлетворения не испытал.
Абсолютно.
Он хотел задать следующий вопрос,
Глава 7
– Да? – пробасил Петр, а Ольга внутренне поежилась.
Она чего-то не понимает… Вернее, многого.
Когда в больничке персонал стучался, прежде чем войти в палату? Оля не помнила.
Голова по-прежнему кружилась, слабость не отпускала.
И мужчина… Именно он отозвался на стук.
Дверь осторожно открыли, и показалась невысокая медсестра с приветливой дежурной улыбкой.
– Петр Михайлович, вас спрашивают. Извините, что прерываю… – девушка не договорила, покраснев.
Оля, наблюдая за медсестрой, мысленно усмехнулась. Она отлично понимала девушку! Молоденькая совсем, наверное, даже моложе Оли или ровесница. Ольга заметила, как та смотрит на мужчину. С явным интересом и интуитивным желанием понравиться, привлечь к себе внимание.
Что снова немного выбивало Олю из колеи.
Происходящее до сих пор воспринималось через какую-то искаженную призму. Никак не укладывалось в голове, не сводились концы с концами. Ситуация ухудшалась плохим самочувствием. Врачи диагностировали сотрясение мозга, сказали: строгий постельный режим.
Оле хотелось схватить Сашеньку и бежать дальше, куда глаза глядят.
Громов нахмурился, перевел взгляд с медсестры на Олю.
И этот взгляд…
Черт, у Ольги от него мурашки по коже начинали бегать! Никто на неё никогда так не смотрел, как Петр. Вроде бы на первый взгляд обычный мужчина. Высокий, широкоплечий, с военной выправкой, как говаривали в старые времена. Идеально ровная спина, разворот плеч. Видно, что мужчина много и регулярно занимается спортом, ни единого намека на жировые отложения. Это на первый взгляд. Более тщательно фигуру Громова она не рассматривала, да и не планировала этого делать.
Лицо… Тут тоже вроде бы ничего примечательного, но между тем Олю царапнуло. Жесткое, волевое. Высеченное невидимым скульптором – так принято писать в художественных произведениях про подобные лица. Широкий лоб, кустистые брови, нос с горбинкой – скорее всего, после перелома. Губы полнее средних. Подбородок квадратный, подчеркнутый дневной щетиной.
Если собрать все черты в кучу, то получается интересная картина.
Этакий мачо, любимец женщин.
Если бы не взгляд человека, который привык отдавать приказы.
По тому, что они прибыли в военный госпиталь, Оля поняла, что не ошиблась. Военных она не то чтобы не любила. Она к ним относилась ровно. Жизнь никогда не сталкивала её с представителями данной профессии, и девушка предпочла бы и дальше не иметь с ними ничего общего.
Военный госпиталь был выше её понимания. Как она здесь могла оказаться при других обстоятельствах? Да никак.
Это учреждение ассоциировалось у неё с ранеными бойцами, с кровью. Тут же всё было иначе.
Чистенько, стерильно. И во всем виделись деньги. Точно Оля находилась в коммерческой клинике, причем не для простых смертных.