Сердце пацана
Шрифт:
Не прошло и минуты, как блондиночка вошел в кабинет походкой от бедра. Продефилировала, поставила поднос с горючим и стаканами, а после выложила карты. Покосившись на меня, мельком улыбнулась. Жаль вот только, что мне пофиг было. Секретарша ушла, а я, не дожидаясь предложения, поставил стул около стола. Взял карты и непринужденно перетасовал. Странно, но тип именуемым Мурчиком мне это позволил. Пусть и под своим цепким прицелом. По своей беспечности я отмахнулся от этой мысли. Мало-ли этих игроков! Всякие были! Когда карты перетасовал, исподлобья
— Клабор, — понял он молчаливый вопрос.
Клабор так клабор. Незаметно и невозмутимо перетасовал карты еще раз, не забыв составить ту комбинацию, которая мне была нужна. Мурчик не отрывал глаз от моих рук. И фиг с ним! Пусть пялиться, коль так хочется!
Раздав, мы начали игру. Первым слился перебинтованный, потом его дружок, и вот остались мы с Мурчиком. Сделав несколько ставок, Мурчик ухмыльнулся. Кажется, он уже предвкушал выигрыш.
— Вскрываемся, — отрезал мужик.
В одночасье мы положили карты на стол. Безусловно, я выиграл.
Мурчик разразился хохотом, чем никак не напоминал расстроенного или же проигравшего человека. Медленно он отпил коньяк из стакана и проронил:
— Хорошая игра. Я бы даже сказал, талантливая.
Он смотрел на меня так, будто нашел клад с золотом. Так, будто я мог сколотить ему состояние.
— Но, — поднял вверх палец, — нечестная. Не так ли, Гера?
Желваки на лице заиграли, а вцепиться в горло этой сволочи стало навязчивой идеей. Заметил, падла! Беспристрастно откинулся на стул и, дерзко оскалившись, процедил:
— В чем же она была нечестная?
— Не борзей, — осадил меня. — Думаешь, я не заметил, как ты подменили карты? За дурака решил меня выставить? — рыкнул, приподнимаясь с кресла и нависая надо мной. — Сопляк! — фыркнул, после аккуратно поправил свой фирменный пиджак, взял с конца стола кожаный блокнот и ручку, что-то быстро нацарапал и сунул мне под нос.
В недоумении покосился на него.
Что, нахрен, означали эти цифры?
— Во столько я оценил твою жизнь. За кидалово обычно наказывают, — выразительно на меня уставился, — но я дам тебе шанс отработать долг. Пока эту сумму, — постучал пальцами по блокноту, — не отдашь — будешь работать у меня в клубе. Грех таким талантом не воспользоваться, — с жутким смешком закончил и откинулся на кресле.
— Собственно говоря, так я и попал в «Шафран», — сглотнув ком в горле, закончил свой душещипательный рассказ о нелегкой судьбе.
— Я тебя искала… тогда, — прошептала. — Ты не ходил на пары, исчез…
— Ты волновалась? — с легкой улыбкой пролепетал.
— Конечно, — без толики смущения ответила, что ей было несвойственно. — Кто знает, чем бы это могло закончиться. Если бы не ты…
— Давай, не будем об этом, — поцеловал ее в макушку. — Куда ж ты без меня, — прижал к себе сильнее.
— Почему ты раньше не сказал?
— Зачем?
— Белов, — проворчала, — мог бы и сказать, когда я тебя спрашивала…
— Чтобы
— Но какой ценой! — возмущенно пискнула. — И все из-за меня…
— Та-ак, — закатил глаза, а после слегка опустив голову уткнулся ей в щеку носом, — произошло то, что произошло. Я бы не простил себя, если бы с тобой что-то случилось.
— Почему?
Вот же заладила! Любопытная моя!
— Ну, ты ж моя принцесса, — ласково заправил прядь за ушко, и даже в темноте узрел ее застенчивую улыбку.
— Ты помнишь?
— Я все помню, — прижал её крепче к себе и закрыл глаза, наслаждаясь теплом ее тела, — а теперь, спи…
Утро началось с отвратительного звука. Звука звонка. Перевернувшись, простонал и накрыл голову подушкой, но наш утренний гость никак не унимался.
Етить твою за ногу, кого там приволокло!
Бобрич зашевелились, что-то сквозь сон пробубнила и давай дальше дрыхнуть. С трудом встав, поплелся открывать незваному гостю. Тело ломило, и каждый шаг отдавался неприятной тягучей болью. Знатно меня отделали. Хорошо, что я крепкий орешек. Да, еще мышь накормила своими пилюлями.
На звонок снова несколько раз нажали, а после принялись яростно тарабанить. Посмотрев в глазок, узрел Таньку. Та стояла с крайне недовольной физиономией. Замок два раза щелкнул, когда я открыл дверь, впуская утреннюю фурию в квартиру.
— Ну, наконец-то! — прошествовав мимо меня брякнула, после жадно осмотрела мое тело, и пришла к умозаключению, — хреново выглядишь, Белов.
— Спасибо, я польщен, — хмыкнул, семеня за ней следом на кухню.
Только сейчас я заметила, что в руках у Таньки было несколько пакетов.
— Продукты, — поставила на стол пакеты, — и твои вещи.
— Постой, — насупился, — откуда…
— Это те, которые у меня остались.
— Точно, — вспомнил.
Танька уходить не спешила. Расслабленно откинулась на барную стойку, сверля меня своими колкими омутами. И бы повелся на эту напускную уверенность, если бы не знал Таньку. Ее нога едва заметно дергалась, а губы были слишком искусаны.
— Как ночь? — словно ненавязчиво поинтересовалась, рассматривая замысловатый маникюр.
Я сразу просек к чему был этот вопрос. Так вот, где собака зарыта! Кажется, я был ей обязан своим ночным допросом с пристрастием.
— Что ты ей наговорила?
Резко она вскинула голову, стервозно фыркнула и с границей кошечки подплыла ко мне.
— Всего лишь правду, — прошептала мне почти в губы.
Поморщившись, сделал шаг назад, на что Алексеева криво ухмыльнулась.
— И какую же правду ты ей сказала?
Женщины, знаете ли, существа изобретательные и коварные. Как друг или приятель Алексеева была человеком слова и дела, но что касалось ее истинно женской сущности тут уж ее хитросплетениям и манипуляциям можно только диву даваться. Изобретательная чертовка!