Сердце пирата

Дорсей Кристина

Она изгибалась и извивалась под его телом, в то время как он приник ртом к ее напрягшемуся соску. Джеми был так возбужден, что почти не заметил, как она дернулась. Он поднял голову, прерывисто дыша.

– Что-нибудь не так?

Хотя она качнула головой, Джеми заметил боль в ее глазах.

– Что?..

Тут он вспомнил о ее ноге и глянул вниз. Рваный порез кровоточил, нога распухла. Джеми обругал себя за то, что сразу не занялся раной.

Он взял Энни на руки и понес к их ложу. Она пыталась возражать:

–

Со мной совершенно все в порядке. Это просто царапина.

Не обращая внимания на ее слова, Джеми опустил ее и стал осматривать ногу. Он промыл ее чистой озерной водой, потом обмотал подкладкой от жакета.

Несмотря на резкую боль, Энни улыбалась, глядя на золотистую бороду Джеми, когда он склонился над ее ногой. У него было такое серьезное выражение лица, и она сомневалась, что даже хирург сделал бы перевязку лучше.

– По крайней мере так хоть песок не попадет, – сказал он, взглянув на нее. – Что такого забавного?

– Ты, – Энни откинулась назад.

– Я?

– Да. – Теперь она уже улыбалась до ушей. – Несмотря на серьгу в ухе, ты сейчас не очень-то похож на пирата.

Он приподнял бровь:

– Не похож?

– Нет, – уверенно сказала Энни.

– А на кого же я тогда похож?

Энни мгновение подумала и в конце концов пожала плечами:

– На милого человека скорее всего.

– Милого? – Он выплюнул слово, как оскорбление. Энни решила еще подразнить его:

– Да, и нежного, заботливого… доброго.

С каждым ее словом он все шире раскрывал глаза.

– Тебя до этого никогда так не называли? – Когда он затряс головой, Энни засмеялась: – Ну, значит, никто не знает тебя так хорошо, как я.

Выражение его лица изменилось.

– Мало кто знает меня так хорошо, как ты, Энни, – сказал он, окинув ее взглядом. – Но ведь и тебя никто не знает так, как я.

Блеск в его глазах принадлежал буканьеру, но прикосновения были мягкими. Поцелуи его легко скользили по ее лицу, уху, потом опустились ниже. Его язык едва коснулся кожи внизу шеи, и Энни застонала.

Но хотя она сгорала от желания, он не торопился, медленно целуя пальцы на ее руках и ногах, посасывая грудь, поглаживая бедра.

Когда он вошел в нее, у Энни от страсти все болело. Она крепко обняла его за плечи, радуясь неторопливому, устойчивому ритму его толчков, ощущая нараставшее в ней напряжение и вскрикнув, когда он принес ей всепоглощающее облегчение.

– Теперь тебе надо отдохнуть, – прошептал он в ее мокрые волосы.

– Но я нисколько не устала, – сказала она и зевнула. – Ну, может, совсем немножко. – Спать днем, вытянуться и закрыть глаза, ощущая его рядом, – все это казалось ей непростительной роскошью. Но такой приятной.

Энни не знала, как долго она спала. Ее разбудил звук размеренных ударов. Она села и осмотрелась.

– Чем ты занимаешься?

Джеми

остановился на полувзмахе, держа камень, которым он отбивал доски от лодки.

– Делаю нам настоящее укрытие, – сказал он, возвращаясь к своему занятию.

– Настоящее? – Энни встала, поморщившись, когда ступила на порезанную ногу. – Но у нас есть настоящее укрытие. – Она махнула через плечо в сторону поддерживаемой веслами крыши из листьев. Может, раньше оно ей и не нравилось, но оно отлично служило им две недели. Тем более странным казалось его внезапное решение построить что-то более крепкое.

Он бросил свое занятие, вытер пот со лба тыльной стороной ладони, потом с кривой улыбкой посмотрел на Энни.

– Ты была права. Это не Бог весть какое укрытие. Разве она говорила это? Конечно говорила. Но это было перед тем, как… Она не знала точно, перед чем. Но только теперь ей все стало понятнее. Она оглянулась на уютную наклонную крышу и матрас под ней, потом снова повернулась к Джеми:

– Мне оно кажется вполне приличным.

Он покачал головой, и Энни заметила, что он подвязал волосы обрывком нитки от ее шапочки. Она заметила и еще кое-что.

– Ты побрился. – Она протянула руку и дотронулась до его щеки. Кожа на ней была светлее, чем в других местах. И она увидела пару порезов. – А как?

Он снова пожал плечами, густо покраснев.

– Борода начинала спутываться, – пробормотал он, потом наклонился, чтобы продолжить работу.

– Но я все же не понимаю как. – Энни широко открыла глаза. – Ножом? Ты брился ножом?

– Я же говорю, борода начала спутываться. Что, нам больше не о чем поговорить?

– Да. – Энни уселась на песок, прижав колени к груди и натянув на них рубашку. – Может, ты мне скажешь, для чего делаешь все это?

– Что «все»? – Он отодрал доску и аккуратно уложил ее рядом с другими.

Энни скрестила руки в ожидании, пока он закончит. Когда он поднял голову, она вопросительно взглянула на него.

– Сегодня мне пришло в голову, – сказал он, осторожно подбирая слова, – как мы уязвимы… ты уязвима. – Со смущенным видом он уселся перед ней на корточки. – Я не слишком много могу сделать… – Он пожал плечами. – Но я подумал, что за стенками ты будешь чувствовать себя в большей безопасности.

– Это все из-за того, что произошло сегодня? – Энни прикусила губу. – В этом все дело, верно? – Не дожидаясь ответа, она торопливо продолжала: – Это я виновата, это из-за моей собственной глупости акула на меня напала.

– Я хочу тебя защитить.

Она пригнула голову, прижавшись к его лбу своим, сгорая от любви к нему.

– Мне ни к чему какой-то особенный дом!

«Все, что мне нужно, – подумала она, – это твои крепкие руки». Но следующие его слова заставили ее усесться на место.