Сердце пламени
Шрифт:
— Хочешь поговорить об этом?
— Нет.
Она не стала спорить. Просто начала упаковывать остатки еды. Рюрик не рассчитывал на такое окончание пикника, день был безнадежно испорчен. И все-таки ему казалось, что произошедшее пошатнуло стены, возведенные вокруг ее сердца.
— Меня изгнали из клана, — просто сказал Рюрик. — Если вернусь, дядя постарается убить меня.
Колдовские глаза пугающе серьезно сосредоточились на нем.
— Зачем
В сердце заныли старые раны.
— Стеллан — брат моей матери. Когда отец умер, он занял его место в роли… как бы это сказать… главы клана. Я думаю… думаю, что он приложил руку к смерти отца. И мать помогала ему.
— Ты не бился с ним?
Рюрик почувствовал, как на его лицо словно опустилось забрало.
— Меня изгнали. Обвинили в убийстве родителя.
У Фрейи даже рот приоткрылся.
— Но…
— Я не совершал этого, Фрейя. Я любил своего отца. Но первым прибежал на место убийства, первым нашел его сердце, пронзенное лезвием из чистой стали. А еще… нашелся свидетель, который подтвердил, что я убийца. Свидетель, которому никто не возразил.
— Кто?
Сердце Рюрика ухнуло вниз, будто камень в ледяную воду. Этого предательства он не мог простить.
— Моя мать.
Фрейя потянулась, провела рукой по его лицу.
— Зачем ей так поступать с собственным сыном?
Рюрик подался навстречу ласке, поймал руку и прижал к щеке. Ярость дреки таяла под ее прикосновением. Лишь Фрейя могла его успокоить.
— Думаю, она хотела власти. Стеллан полностью в ее руках, да еще и происходит из того же клана. А меня контролировать она не могла. Не сравнивай мою мать со своей. Она родила нас троих: меня, Ардис и Мардука. Но не вырастила. Мы были лишь пунктами ее договора. Исполнением клятвы, что она дала моему отцу и его клану, когда выходила замуж. Обязанностью. Любил и растил нас отец.
Сердце Рюрика заныло в груди при мысли о том, что народ дреки считает его отцеубийцей.
«Мне так жаль», — послала Фрейя мысль по нити, которую непроизвольно сотворила.
Рюрик не мог ответить ей так же, ведь Фрейя считала его обычным человеком.
Он взглянул ей в глаза.
— Я принял изгнание, чтобы брата и сестру не втянули в войну. Они не были готовы. Как и я, честно говоря. Но мать и дядя неоднократно пытались погубить меня. — Он сжал ее руку. — А теперь впервые мне есть что терять, кроме собственной жизни. Моя семья… слишком гордая. Они не примут ни тебя, ни наши отношения.
Фрейя подтянула колени к лицу, оперлась на них подбородком.
— Скучаешь
— Безумно.
— Не такая и маленькая мечта, — прошептала Фрейя, словно понимая, какие страсти кипят в груди Рюрика.
— Нет. — Он вгляделся в прекрасные глаза, понимая, что лед между ними стронулся, и внезапно осознал ее тоску. — Не такая и маленькая.
Последовала долгая тишина, каждый погрузился в свои мысли. Как же Рюрику хотелось прочитать мечты Фрейи. Но он просто протянул руку и погладил костяшками пальцев ее бледную щеку.
Фрейя наклонилась навстречу, опустила ресницы, чуть приоткрыла губы. В эту минуту она не чувствовала страха, не думала ни о чем. Ее полностью поглотило ощущение ласки.
Рюрик решил, что может снова поцеловать ее. Но вместо того, чтобы поддаться порыву, заколебался, понимая, что на сей раз желание не имеет ничего общего с предыдущими порывами прижать Фрейю к земле, овладеть ее сладким ртом или даже телом. Он хотел лишь ощутить вкус губ, окунуться в покой, в принятие и понимание. Он хотел поцеловать ради самого поцелуя, а еще… еще потому что она столько для него значила.
Рюрик отшатнулся. Что это? Он не мог в точности понять свои ощущения, но знал: это нечто новое, иное.
В этом чувстве не было бесконечного любопытства. Не было желания владеть или брать силой. Лишь… нежность?
Фрейя вскинула глаза. Через мгновение Рюрик понял, что смотрит на нее неотрывно, будто случайно отвернулся, а она украла его сердце из груди, и что с этим делать, он не знал.
— День уходит, — резко сказал дреки, вставая. — Если хочешь выкроить время на себя, то вот оно. Я пообещал помочь после обеда, так что распоряжайся мной разумно. Хватит разговоров.
* * *
«Хватит разговоров».
Воспоминание мучило Фрейю; она пыталась читать, но безуспешно.
Новую книгу она купила в Акурейри. Обычно, открывая тома, подобные «Путешествию Гулливера», Фрейя полностью погружалась в мир под обложкой, комната исчезала в грезах.
Время для себя… Оно казалось пустой мечтой, пока этот момент наконец не настал.
Фрейя захлопнула книгу.
— Что стряслось? — спросил отец.
— Ничего. — «И все сразу». Фрейя вскочила. — Просто никак не угомонюсь. Пойду проверю стойла.
— Не угомонишься? — Отец закрыл глаза, нежась в тепле солнечных лучей, льющихся через окно. — Думаю, тут не обошлось без мастера Рюрика, а?
Фрейя замерла.
— Почему ты так решил?
— Потому что он явно за тобой увивается, и с момента его появления ты слишком рассеянная.
Фрейя потеребила юбку.