Сердце Пламени
Шрифт:
— Это к Рябинычу, — мужик почесал грудь и ткнул гарпуном в сторону хижины, стоявшей дальше всех от воды. — У него жена в том году померла, так что дом все равно пустой стоит…
— Спасибо, — кивнул Олен, поворачивая коня.
Как только Рыжий двинулся с места, собаки с визгом и лаем разбежались. Трое всадников проехали через поселок, сопровождаемые удивленными взглядами и окриками женщин, загоняющих детей в дома. Когда приблизились к хижине Рябиныча, стал ощутим запах древесины.
— Эй, хозяин! — Саттия спрыгнула с Чайки. — Приютишь
— Странников? — низкорослый, но широкоплечий мужик вышел из просторного сарая, внутри которого стояло что-то вроде верстака, а у стен громоздились доски. — Это вас?
— Нас, — подтвердил Олен. — Боги одарят дом гостеприимного милостью, пошлют блага и процветание…
Мужик взъерошил каштановые волосы на макушке. Расхохотался, мрачное рябое лицо его стало дружелюбным и открытым.
— По виду — таристер, а болтаешь не хуже патриуса, — сказал он. — Да и кошак уж больно здоровый, я таких никогда не видел. Ладно, заезжайте. Место найду, но разносолов не обещаю…
— Это ничего, — улыбнулась Саттия. — Главное, чтобы было чего пожевать и крыша над головой.
Хозяин оказался деревенским плотником, изготовителем рыбацких лодок. Лошадей привязали за сараем-мастерской, где под навесом на козлах сушились доски, а земля была белой от стружек. Умылись из большого ведра с холодной водой. А когда зашли в дом, то на столе ждал котелок и каравай черного хлеба.
— Кушайте, я уже поужинал, — сказал Рябиныч. — Спать можете вон там, на полатях. А кота я рыбьими головами обеспечу. Пойдем, рыжая морда…
Оцилан капризничать не стал, побежал за хозяином дома к двери. Вскоре с улицы долетело радостное мяуканье. В котелке обнаружилась уха, наваристая и густая, с кусками мягкой рыбы. Пока ужинали, стемнело, и ничего не оставалось делать, как улечься спать. Олен забрался на полати последним, и заснул, едва натянув на себя дырявое, пахнущее дымом одеяло.
Во снах он рубился с многочисленными врагами, произносил речи на огромных площадях, спасал кого-то от верной гибели и наблюдал за казнями. Перед глазами мелькали искаженные болью и ненавистью лица, уши болели от стонов, криков и дикого грохота.
Когда поднял веки, с удивлением обнаружил перед лицом дощатый потолок из некрашеных досок. Жарко стало от мысли, что он попал в плен… вот только к кому, вспомнить не смог. Но руки и ноги оказались свободны, а когда огляделся, понял, что рядом спят веснушчатый молодой человек и девушка со светлыми волосами, где выделяются белесые прядки.
«Кто они? И где я? — он с некоторым трудом слез с печи, с изумлением выглянул в окно, где за домиками виднелась широкая серебристая река и восходящее солнце. — Это Дейн, но никак не Безарион. Как я сюда попал? И… кто я?». Напрягся, пытаясь выудить из головы имя, но не смог. Их там обнаружилось слишком много — Кратион, Безарий, Трассий, Лионан…
— А, ты встал, — донеслось с печи, и светловолосая девушка спрыгнула на пол. Вынула из сумочки на поясе деревянный гребень с длинной ручкой и начала
— Не знаю, — он и в самом деле не понимал, что случилось с его памятью, где сплетались десятки воспоминаний, принадлежавших разным людям. — Я не… кто я такой?
— Ничего себе, — девушка подергала за ногу продолжавшего спать молодого человека. — Эй, Бенеш, вставай! Олен, ты точно не придуриваешься?
«Олен» — имя показалось знакомым, а затем точно рухнула плотина в голове. Хаос в мыслях исчез, сметенный волной воспоминаний — Заячий Скок, Чернокрылые, бегство, Вечный лес, Безарион, Камень Памяти. И через мгновение понял — все это он пережил сам.
— А, что? Да… — над печкой показалась голова Бенеша, увенчанная встрепанными рыжими лохмами. — Что случилось?
— На мгновение я утонул в чужих воспоминаниях, — сказал Олен мрачно. — Но сейчас все в порядке.
— Ничего себе — в порядке! — голос Саттии прозвучал сердито. — Если человек не может вспомнить, как его зовут — это никакой не порядок!
— Мяу? — в дверь проскользнул Рыжий, подошел к Олену и принялся тереться о его ноги, оставляя на штанах клоки пушистой шерсти.
— Я читал о таком, да… — Бенеш зевнул. — Иногда после Воссоединения безумие может овладеть даже человеком с императорской кровью. Когда чужие воспоминания вытесняют у него в голове свои… Из-за этого отрешили от правления несколько человек в Третьей Династии и одного в Пятой…
— Ты почему ничего об этом раньше не сказал?
— А ты не спрашивал, — ученик мага развел руками. — Ты так хотел пройти это испытание, что… ну, не послушался бы меня.
— Проснулись? — в хижину зашел Рябиныч с большим глиняным кувшином. — А я к соседям сходил, за молоком. Угощайтесь. Там хлеб еще должен был оставаться.
Каравай немного зачерствел, но зато молоко оказалось парным, теплым. Целая его миска досталась Рыжему, и тот наелся так, что мохнатое пузо раздулось, превратилось в шарик. Когда путешественники расплатились с хозяином, оседлали коней и отправились в дорогу, кот с жалобным мяуканьем побежал следом.
От рыбачьего поселка началась дорога. Она пошла вдоль Дейна, но чуть в стороне от реки. Чаще и чаще стали встречаться нанизанные на нее, точно бусинки на нитку, деревеньки, маленькие и большие. В одной из них, в храме Всех Богов, путешественники переждали грозу, с невероятной скоростью приползшую с севера.
Молнии полыхали над речной гладью, отражаясь в ней, струи воды хлестали землю как тысячи стальных бичей. Облака плыли низко, едва не задевая шпиль святилища, гром рокотал так, что вздрагивала земля.
— Не припомню таких бурь, — сердито проговорил маленький седой патриус, когда гроза закончилась. — Да и жара эта дикая выглядит странно… Ох, тяжелое сейчас время, видит Скарита, великие силы взбаламучены во всем мире…
И благословил странников амулетом в виде растопырившей крылья летучей мыши.