Сердце Рима
Шрифт:
– Ха! – Ника смотрела на него, разинув рот от изумления. Это не мог говорить человек, с которым они пережили смертельную опасность, с которым они бок о бок бросили вызов ордену серых кардиналов. Он что, робот?!
– Как радостно осознавать, что я так важна, – процедила она сквозь улыбку-оскал. – Что являюсь смыслом твоей миссии.
– Надеюсь, мы поняли друг друга? – он, наконец, посмотрел ей в глаза. Будто сквозь нее.
– Да пошел ты! – Ника оттолкнула его с дороги и быстро направилась к курящему пожилому мужчине. Наплевав на свое решение бросить, она мечтала снова вдохнуть едкий ядовитый дым.
Алекс проводил ее взглядом и спрятал руки в карманы.
– А
Он обернулся и хмыкнул, увидев Прометея, идущего к нему с бутылкой шипящей, только что открытой газировки.
– Тебя девушка клеит, глазки строит, а ты ботаника-девственника корчишь. Не надоело?
Алекс обернулся через плечо туда, где на ступеньках сидела Ника, яростно дымя нелюбимым «Marlboro».
– Созидателям нужны дневники Лорин, нужна ее память. Она их ошибка, которую необходимо изучить. Есть ли у нас хоть какие-то гарантии, что мы вытащим Нику, если ее схватят твои дружки?
Прометей заинтересованно посмотрел на него, ожидая продолжения. Не дождавшись, уточнил:
– Ты собираешься вальнуть девчонку?
– То, что сделают они, будет хуже смерти. Нику нельзя отдавать Созидателям, – Алекс повернулся к Прометею и посмотрел на него исподлобья, – ясно?
– Или ты, или я, – тот хмыкнул, но веселья в его голосе не чувствовалось. – Понятно. Ну а нашу малышку не просветишь о своих планах? Или жертвенным ягнятам правду знать по рангу не положено?
Алекс тяжело вздохнул. Проходя мимо великана, ощутимо толкнул его плечом. «Это не только ее жертва», – подумал он, глядя на девушку. Та выдохнула сизый дым в небо.
Австрия. Вена. Наши дни
Кафе «Griensteidi» располагалось не так далеко от вокзала, практически в центре, и все же это одно из любимых мест самих жителей Вены. Возможно, для большинства приезжих обстановка этого заведения покажется странной: старый паркет, почти лишенный лака, скромные столики и стулья, никак не сочетающиеся с роскошью стареющего дома, его высокими потолками и огромными окнами.
Пьер без удовольствия ковырял ложкой принесенный кусочек «Захера». В каждой стране мира, в каждом уголке, где он побывал, существовало то самое угощение, традиционное, без которого невозможно обойтись. В Вене это именно «Захер». Но вот что странно: то, что ему подали, было бесконечно далеко от нашумевшего десерта. Разочарование было в каждом куске, пропитанном шоколадной прослойкой, которая приставала к зубам. Одно радовало: кофе был бесподобным.
С наслаждением выпивая вторую порцию эспрессо, он посматривал на посетителей. Вот занятная пара: ей за сорок или около того, неумело накрашена, будто давно этого не делала, угадывается попытка сделать прическу, а ему – немногим больше двадцати, круглые очки в роговой оправе, заправленный в брюки классического кроя джемпер. Парень подвыпивший, неуверенно сидит на стуле, женщина трезвая, неспешно попивает дешевое вино. Вероятно, свидание.
Или вон седой господин в черном пальто, он положил фетровую шляпу на стол и читает газету. В мире, где любую информацию можно узнать за секунды, просто воспользовавшись смартфоном или любым другим доступом в Интернет, любовь к газетам напоминает увлечение коллекционными автомобилями.
За другим столиком сидят три молодых паренька, должно быть, студенты. Возможно, приехали на уикенд. Изучают карту, причем как в бумажном виде, так и на своих планшетах.
Здесь, в поросшей паутиной европейской столице, можно было немного забыться, будто задремать. Не думать о том, что происходит в братстве. Последние события были сравнимы со взрывом ядерной
Обратив внимание на открывшуюся дверь, Пьер испытал неприятное ощущение в желудке. Нервы разбередили старую язву. Нервы и кофе, конечно же.
Ромен Готье в кожаной куртке, с ярким шарфом, в потертых джинсах и очках в стиле Джона Леннона выглядел еще моложе, чем был на самом деле. Оглядевшись, он подошел к столу Пьера и сел, подвинув стул для своей большой дорожной сумки.
– Черный чай с лимоном и шоколад с орехами, – озвучил он заказ подошедшему официанту. Повернувшись к Пьеру, снял очки и спросил, – ну что?
– Ничего, – ответил тот хмуро.
Ему до сих пор была совершенно неприятна сама мысль, что он действует тайно от братства. Попавшие к нему в руки копии журнала «Летучего Голландца» могли быть простой фальсификацией, чьей-то удачной подделкой. Разве мало таких на аукционах во всем мире? Но обвинить Ромена в некомпетентности он попросту не имел права. Если тот утверждает, что журнал – подлинник, тогда складывается очень некрасивая история. Помимо того, что это доказывает существование корабля-призрака – что отнюдь не удивительно, у многих легенд вполне обыденная правдивая история, но главное, это вскрывает темные делишки, творящиеся в братстве. Зачем Хафнеру, одному из глав, понадобилось забирать у специалиста его работу? Почему не отдать журнал на изучение Ромену? Никто, кроме него, так хорошо не разбирается в древностях. Или это как раз и есть причина? Что же до самого журнала, то возникает вопрос: какую важную информацию хотели скрыть те, кто прятал его до сих пор, и, если допустить предательство, собирается скрыть Хафнер? Единственное, что заслуживало пристального внимания – это координаты, указанные в тексте. Капитан подробно описывал некое опасное и охраняемое место, указывая его местонахождение. Но беда в том, что это обозначение было либо лишено смысла, либо зашифровано.
– Так уж и «ничего»? – хитро усмехнулся Ромен. – Тогда я напрасно потратил время и деньги на прилет сюда. Меня-то направили в Гималаи. Там какую-то очередную статую откопали в пещере. Конечно, это куда важнее…
Он стал медленно вставать, и Пьер, взглянув на него исподлобья, глухо рыкнул:
– Сядь.
Дождавшись, пока собеседник удобно расположится и примется за принесенный чай, Пьер тихо произнес:
– Говори, что тебе известно. Я шустрил по всем каналам, которые не станут докладывать на меня руководству. Никто из них не смог разобрать код.
– Потому что это не код, – просто сказал Ромен, наблюдая за реакцией. – Это координаты. Долгота, широта. Я нашел того, кто сможет помочь. После Гималаев отправлюсь к нему.
Пьер внимательно смотрел на него. Сообразительный малый, далеко пойдет, если будет двигаться в том же направлении. Лишь бы не споткнулся: падать будет больно.
– Ну а я-то тебе зачем? Для чего меня втягиваешь?
– Во-первых, вдвоем веселее, – тот надкусил шоколад и, жуя, продолжил, – ну а во-вторых, мне нужно прикрытие. Ты же мастер, верхушка, можешь придумать для меня поручение, никто и спрашивать не станет.