Сердце рода
Шрифт:
– Пришёл бы, – подтвердил я.
От ифрита веяло одновременно и опасностью, и дикой надеждой, и каким-то облегчением.
– А он? – ифрит указал на статую Толстого кончиком меча.
– Он со мной, – нахмурился я. – Помог сюда попасть.
– Хм.
Ифрит молча завис передо мной, не обращая внимания на падающие с неба огненные капли.
Но нет худа без добра, трещины и капли будто бы стали обходить нас с ним.
– Будет сложнее, – предупредил он.
– Своих не
– Вижу, – ифрит посмотрел мне прямо в глаза. – Раньше верил. Ждал. Долго. Потом устал. Разочаровался. Ненавидел. Сгорал от злости и ненависти. Почти выгорел от равнодушия. И разочарования.
Видимо, для него это была очень длинная речь, поскольку после этого ифрит замолчал и висел передо мной несколько минут.
– Но ты пришёл, – наконец-то подытожил он.
– Пришёл, – подтвердил я.
– Вритра не обманул, – ифрит посмотрел мне за спину, словно увидел там неизвестного мне Вритру.
Кстати, знакомое имечко…
– Как я могу тебе помочь? – спросил я, не выдержав повисшей тишины.
– Раньше хотел стать частью, – непонятно сообщил ифрит. – Сейчас хочу свободы. Помогу тебе – получу свободу. Тебе помогать не надо. Помогать надо мне.
Изъяснялся ифрит не очень понятно, но я его понял.
– Я готов, – кивнул я.
– Дары.
Ифрит продемонстрировал мне огненный меч и… шахматную фигуру.
– Доказательство!
Хм, интересно, какое доказательство ему нужно?
– Это же я… – я попытался немного схитрить.
– Ты, – ничуть не смутился ифрит. – Дары. Доказательство.
– М-да… – я задумчиво посмотрел на Огненный клинок и шахматную фигуру.
Единственное, что приходило мне на ум – показать ему в ответ рунный меч и… подаренную Кабулом чёрную пешку.
Вот только доступа к Пространственному карману у меня не было…
Машинально сунув руку в карман – скорее, по привычке, чем действительно ожидая найти там пешку, я с удивлением, нащупал рифлёную фигурку.
Чувство было странное – будто ты десять раз проверил карман в поисках ключей, и на одиннадцатый нашёл их в только что пустом кармане!
– Вот.
Я продемонстрировал ифриту пешку, и он довольно улыбнулся.
Улыбка была довольно жуткой, но эмоции довольства и тепла, хлынувшие от него дали понять, что я всё сделал правильно.
Ифрит молча протянул мне шахматную фигуру – хорошо сохранившегося чёрного слона и указал мечом на статую Толстого.
– Или он, или он.
– Или статуя или меч? – расшифровал я.
– Да, – подтвердил ифрит. – По-другому никак.
– Бог с ним, с этим мечом, – практически не раздумывая, ответил я. – Что дальше.
– Дальше? – задумчиво переспросил ифрит, поднимая взгляд в
Он с силой вонзил Огненный клинок в стеклянную землю, и во все стороны разбежались тысячи трещин.
Надеюсь, его дом не Огненное пекло…
Равнина дрогнула, в следующий миг, осыпаясь куда-то вниз, но мы остались висеть в воздухе.
Я чудом успел подхватить статую Толстого и даже не выронил подаренную фигурку.
Ифрит же, за секунду до землетрясения превратился в огненный вихрь, заключив нас в кокон из пламени.
– Жжётся, – процедил я сквозь зубы, чувствуя, как кожу начинает всерьёз припекать. – Ы-ы-ы!
– Терпеть. Яд есть нектар! – казалось, со мной говорит пляшущее со всех сторон пламя.
Я покрепче стиснул зубы и зажмурил глаза, но всё равно увидел, как на ослепительно жёлтый песок упала кровавая простыня неба.
Огонь вспыхнул, и я, потеряв точку опоры, полетел вниз.
– Ы-ы…
Всегда боялся высоты, но тут ужас только начал подкатывать к горлу, как что-то мягкое сильно толкнуло меня в ноги.
Выронив статую из рук – прости, Ваня – я машинально перекатился на бок, выполняя страховку, и тут же осторожно прищурился.
По глазам резануло яркое солнце, и я увидел… прислонившуюся к двухметровому обелиску Рив.
– Ты просто не представляешь, как я рад тебя видеть, – сообщил я Рив, поднимаясь на ноги. – Может, сегодня без тренировки?
Амазонка задержала на мне внимательный взгляд, но ничего не ответила.
В руках она вертела обычный кинжал, и то и дело посматривала на трибуны.
Раньше меня трибуны как-то не волновали. Они были как бы покрыты «туманом войны», что ли?
Оттуда шёл гул, изредка доносился звон монет и редкие яростные выкрики, но эмоций я не ощущал – так, шумовой фон.
Сейчас, присмотревшись к трибунам получше, я увидел, что «туман войны» отполз чуть дальше, обнажив первый ряд.
– Рома?
Замершего на каменной скамейке Дубровского я узнал с первого взгляда. Вот только он был какой-то… разбитый?
– Я сейчас, – предупредил я Рив и статую Толстого, после чего бросился к Дубровскому.
– Ты как Ром? – а вот теперь я совершенно точно ощущал присутствие толпы.
Огромная живая масса бушевала за туманом, и я чувствовал, что как только он развеется, на арену обрушится водопад человеческих эмоций.
Дубровский молча посмотрел на меня и дёргано вытянул руку вперёд.
Вблизи он выглядел ещё более странно.
Во-первых, его безостановочно била мелкая дрожь, во-вторых, по вытянутой руке сначала пробежал комок мышц, затем волна огня, которая тут же осыпалась ледяными снежинками.