Сердце рыцаря

Брэдшоу Джиллиан

– Что это он делает? – спросил Роберт у королевского коннетабля.

– Кажется, король пожелал услышать, как волк воет. Королевский канцлер и еще несколько придворных тоже начали выть, делая, как и герцог, паузы, чтобы Изенгрим к ним присоединился. Изенгрим шевелил ушами и делал вид, будто не понимает. Мари встретилась взглядом с герцогиней Авуаз – и вынуждена была прикрыть рот ладошкой, чтобы не захихикать. Король нетерпеливо затопал ногой, и его придворные завыли еще громче. Наконец Изенгрим с крайне недовольным видом поднял голову и завыл.

Звук начался с полурыдающего вздоха и дошел до пронзительного финала:

одинокий, леденящий, мучительно-печальный и совершенно не похожий на то, что пытались издать его подражатели. Остальные пирующие оторвались от еды и уставились на волка. На мгновение стало тихо. А потом собаки – а здесь их было немало, начиная с белых борзых короля и кончая комнатными собачками дам, – начали лаять. Изенгрим опустил голову и плюхнулся на ворох боярышника позади кресла герцога.

– Откуда у герцога Хоэла этот волк? – восхищенно спросил у Мари Роберт. – Я бы заплатил за такого зверя фунт золота!

После банкета выяснилось, что король предложил за Изен-грима три фунта золота, а когда Хоэл отказался, повысил сумму до пяти фунтов.

– Я сказал, что не продам его и за сто фунтов золота! – заявил он, обеими руками потрепав волка за холку. – И действительно не продам. Никого здесь никогда не интересовало никакое мое владение. Ты принес своему хозяину почет, да, Изенгрим? Мне весь двор завидует. Хороший волк!

Волк ухмыльнулся и лизнул его в щеку.

– Ты ведь понимаешь, что он завыл только для того, чтобы ты прекратил это делать, – сказала Авуаз. – Право, Хоэл, я чуть не лопнула, стараясь не расхохотаться.

– Люди короля тоже выли, – отозвался Хоэл и передразнил их с парижским акцентом.

Авуаз согнулась от смеха.

– А что ты думаешь по поводу другого пожелания короля? – спросила она мужа, отсмеявшись и вытирая глаза.

Оказалось, что речь идет о бое волка с собаками. Глава нормандцев Ранульф де Байо предложил выставить двух своих лучших собак против волка, и короля такая затея очень заинтересовала.

Хоэл пожал плечами:

– Если у нас будет хоть какая-то возможность уклониться, мы это сделаем. Как я сказал королю, Ранульфу нетрудно будет найти других собак, а вот где я возьму другого волка? Хотя я готов что угодно поставить на то, что ты одолеешь этих нормандских псов, правда ведь, Изенгрим?

Мари эти слова не понравились. Герцог говорил так, словно бой волка – дело решенное, а она успела привязаться к Изенгриму. Авуаз разделяла ее тревогу.

– Хоэл, – сказала герцогиня, – ты ведь даже не знаешь, может ли он биться. Он такое доброе существо. Он даже не огрызается на собак!

– Я уверен, что он может биться, если пожелает, – ответил герцог. – Единственный раз, когда волк при мне пытался на кого-то напасть, он был по-настоящему страшен. Это было на следующий день после того, как я его поймал. Я привел де Фужера посмотреть на него. И если бы он не сидел на цепи, то, по-моему, загрыз бы этого человека. Лорд Ален побледнел и сказал, что волка надо убить.

– Правда? – удивилась Авуаз. – Я никогда не видела, чтобы он плохо себя вел.

– И я с тех пор тоже не видел. Но он – умный зверь. По-моему, он узнал в лорде Алене того, кто на него охотился. Я уверен, что он сражался бы как черт, если бы у него была причина.

И это тоже отнюдь не успокаивало.

Король не спешил решать спор о Шаландри. Королевское достоинство требовало, чтобы он развлекал посетивших

его двор основных вассалов, так что в течение следующих нескольких дней оба отряда, бретонский и нормандский, порознь были приглашены на соколиную охоту, и также по отдельности наслаждались музыкой и танцами. К тому же герцогиня с удовольствием приобрела множество разнообразных товаров, начиная с ткани из Фландрии и кончая пряностями и красками для пополнения запасов замка. Мари почти все время была при ней, в нормандском отряде это сочли неприличным и пожаловались королю. Утром второго дня развлечений король Филипп приказал, чтобы ее привели к нему, и спросил, с кем она предпочла бы находиться: с нормандцами, бретонцами или его собственными слугами. Она пролепетала, что предпочла бы остаться со своей родственницей, герцогиней Бретонской. Король иронично поднял бровь и отправил ее обратно к Авуаз. Она была рада уйти, но ощущала спиной гневный взгляд Роберта Беллемского.

Этим вечером состоялся еще один официальный прием, и Мари снова посадили рядом с ним. Он моментально выразил недовольство.

– С чего это ты сказала, что предпочитаешь остаться с герцогиней? – спросил он. – В Нормандии мы все слышали о том, что ты отказалась подчиниться Хоэлу, и восхищались твоей верностью. Но с самого своего приезда в Париж ты ведешь себя так, словно ты – член бретонского отряда.

– Это так и есть, – тихо ответила она. – Я приехала сюда с ними как их гостья. Герцогиня Авуаз – моя родственница.

Не говоря уже о том, что ни вы, милорд, ни лорд Ранульф не привезли ваших жен. Мне, как незамужней женщине, не подобало бы находиться одной в вашем обществе.

Роберт нетерпеливо хмыкнул.

– Мы можем найти тебе сопровождающую. Мы надеялись увезти тебя, как только король рассмотрит дело, и подыскать тебе мужа. Ты слишком стара, чтобы оставаться незамужней.

Мари потупилась, а потом снова решительно подняла гомону. По крайней мере она первым разочарует не Хоэла.

– Милорд Роберт, – проговорила она спокойно и внятно, – я не намерена выходить замуж.

Черные брови над холодными глазами нахмурились.

– Что? – недоверчиво проблеял он.

– Я была верна моему отцу и его сюзерену и отказалась выходить замуж за кого-то из рыцарей Хоэла. Но я в долгу перед герцогом и герцогиней, которые были так добры ко мне. И я могу отплатить им хотя бы тем, что откажусь выходить замуж за кого-то из нормандцев. Я твердо намерена принять постриг и передать все земли моего отца монастырю Святого Михаила. Лучшим владельцем Шаландри станет Бог.

Роберт целую минуту взирал на нее, и на его лице изумление постепенно сменялось яростью. Будучи абсолютным господином на своей земле, он не привык сдерживаться, когда ему перечили, и вышел из себя.

– Ах ты, сучка! – воскликнул он. – Хоэл дал тебе слишком много свободы, и ты решила, будто можешь делать, что тебе вздумается! Ты выйдешь замуж, когда тебе скажут и за кого тебе укажут!

– Ваше мнение расходится с церковным правом, лорд Роберт, – холодно ответила Мари. – Мне позволено отказаться от брака.

– Тогда церковное право идет поперек законов природы! – Голос Роберта превратился в придушенный рык, и остальные пирующие начали на него оборачиваться. – Женщина делает то, что ей велит ее господин, а если она этого не делает, то ее следует бить, как упрямую ослицу. Ах ты, предательница!