Сердце сумрака
Шрифт:
– Теперь ты, надеюсь, согласна со мной, что отныне мы должны сами себе готовить еду и напитки. Кстати, я делаю превосходный баба гануш [5] .
– Кален, я серьезно.
– Я тоже. – Он взял мое лицо в свои ладони. – Как мне тебе помочь? – И прижался ко мне лбом. – Тебе по-прежнему снятся кошмары?
– Был один, когда мы на ази покидали Кион, – призналась я. – Это был кошмар наяву. Я обернулась и увидела город весь в огне.
5
Баба
Кален сдвинул брови:
– После этого он повторялся?
– С тех пор как мы здесь, нет. И уже почти как две недели мое стеклянное сердце чисто. Я не видела в нем ни единого черного пятнышка. Думаешь… может, я…
– Вполне возможно. Ты стала больше следить за собой. Быть может, поглощение меньшего количества Тьмы все это время было самым простым решением. – Он вновь приник ко мне в поцелуе, долгом и сладком. – Тия, доверяй себе чуточку больше, чем доверяешь мне.
– Это невозможно, любимый, – прошептала я в ответ.
Я пылала.
Я была посреди пламени и кровавой бойни. Из густого дыма доносился вой, тем более ужасный, что походил он на человеческий. Вокруг меня вырастали огненные языки, что питались воздухом и криками.
Но я не чувствовала жара. Обжигающие костры тянули ко мне свои остроконечные головы, будто в нелепой пародии преклоняли колена, и потрескивая называли свои имена. Я ждала, что сейчас они расступятся передо мной и окружат точно верные псы, но их языки прильнули к моему хуа и огненным кольцом раскрылись на спине словно крылья. На фоне пожарища вырисовывались силуэты, окруженные тлеющими углями тела. Я приблизилась к ним.
На земле передо мной лежала мертвая Альти. Ее лицо было измазано кровью, тело пригвождено к земле ножом, утопленным по самую рукоять в животе. Рядом с ней покоился Лик с неестественно выгнутыми, как у сломанной марионетки, ногами, подставив свое красивое лицо для поцелуя, которого больше никогда не случится. В полумраке впереди я различила еще трупы. Их распотрошенные неподвижные тела лежали друг на друге, отбрасывая одну тень. Пустые стеклянные сердца следили за каждым моим шагом.
Вывалившаяся откуда-то из темноты фигура уцепилась за мое платье. Моя сестра Дейзи. Она обратила ко мне свое залитое кровью лицо.
– Почему? – прошептала она.
Я опустила глаза и увидела, что моя рука погружена в ее грудь, все мое хуа покрыто красными пятнами.
«Нет», – подумала я. Несмотря на витающие в воздухе запахи смерти, прорезавшие мрак лучи света сумели прояснить мое сознание. Это не по-настоящему. Это не по-настоящему.
– Нет! –
– Тия.
Языки пламени дрогнули и потухли. Я провалилась в полнейшую черноту. Голос казался мне знакомым, но звучал как-то странно. В нем слышались нотки страха, которые никак с ним не вязались.
– Тия. Послушай меня. Тия, я здесь.
Я открыла глаза – и чуть не упала с выступа, когда подо мной показался стофутовый обрыв. «Почему я стою на подоконнике?» – ошеломленно подумала я. Что я здесь делаю? Я ощущала малейшие порывы ветра, обдувающие дворец и норовящие пошатнуть мое хрупкое равновесие.
– Тия. Возьми меня за руку.
Я ухватилась за его ладонь. От его кротости не осталось и следа. Он в мгновение ока втянул меня внутрь и крепко, чуть не раздавив, обхватил руками, его стеклянный кулон больно впился в мою грудную клетку.
– Что ты наделала? – выдавил он. Только теперь я заметила у него за спиной замершего столбом Лика.
Мы находились в дворцовой библиотеке. Я стояла перед открытым окном и смотрела на то, что могло привести меня к смертельному падению. В одной тоненькой ночной сорочке, дрожа от пронизывающего холода.
– Что случилось? – выговорила я.
– Ты вошла сюда, – хватая ртом воздух, заговорил Лик. – Открыла окно и стала выбираться наружу! Я попытался остановить тебя рунами, но они не сработали!
– Когда я проснулся и не обнаружил тебя рядом, – угрюмо добавил Кален, – то решил, что ты захотела продолжить поиски и немного поработать в библиотеке. А после услышал крики Лика. Мои руны тоже не действовали на тебя.
– Я не… я ничего не помню, кроме кошмара. – Я никогда раньше не ходила во сне. Мой взгляд опустился вниз. Даже во мраке я сумела различить в своем стеклянном сердце черные всполохи. И задрожала.
– Ты напугала меня. – Губы Калена прижимались к моим волосам. – Я подумал, что ты каким-то образом подавляешь наши руны, что ты хочешь…
Тут его голос сорвался. Я зарыдала, из меня полились слова сожаления вместе с потоком слез и иканий. Я вцепилась в него, извергая из себя все отчаяние, которое удерживала в себе со смерти Полер, с тех пор как мое сердце стало черным, а меня стали преследовать кошмары. Я слышала, как Кален сказал что-то Лику, пообещав объяснить все утром. Потом взял меня на руки и понес в нашу комнату.
– За тобой следует присматривать, – прошептал он, гладя меня ладонями по спине – умоляя остаться с ним: здесь, в постели, среди смятых простыней и знакомого тепла его кожи, а не в адских чертогах моего разума, где мое тело без моего ведома и разрешения пыталось выпрыгнуть из башни.
– Ты будешь присматривать за мной?
Никогда еще так сильно я не боялась. Даже когда Аена и Усиж управляли моими мыслями, даже когда я боролась с дэвом. Потому что сейчас нельзя было винить чье-то воздействие извне, только свое предательское сердце, испортившее то, что осталось от меня, своими необъяснимыми язвами. Кален отдал мне лучшее, что было в нем, а от моего лучшего остались лишь осколки. Несправедливый обмен.